Двуликий бог
Шрифт:
— Повелитель, разве Вам не всё ведомо? — осторожно спросила я в свою очередь, не сводя глаз со светлого ясного ока собеседника, судорожно ища в его взоре только одно — правду. Верховный бог шумно выдохнул, отстранился и невесело усмехнулся, будто о чём-то сожалея. Его короткое замешательство заставляло кровь стынуть в моих жилах.
— Ты уже достаточно взрослая и разумная асинья, чтобы понять, — наконец, печально произнёс Всеотец, — нет во всех мирах того мудреца или совершенного бога, которому всё было бы открыто, нет безукоризненного творца, нет идеала, а есть только свет познания и ясности ума, к которому стремятся лучшие представители своего рода, — забывшись, я закусила дрогнувшую нижнюю губу. Я искала в речах прародителя утешения,
Один молчал и выжидающе глядел на меня, а мне было так трудно ему ответить, произнести нежеланные слова вслух, снова позволить ожить в самых ярких подробностях страшным воспоминаниям, которые едва начали затуманиваться в моём рассудке. Это было сродни тому, чтобы пережить весь этот мучительный кошмар, позор снова, опять испытать этот ужас, и боль, и отчаяние, потерять того, кого я и без того лишалась всё больше день ото дня. Это было невыносимо. И если Всеотец испытывал меня, он был несправедливо жесток. А если нет, то всё, во что я так слепо верила с самых юных лет… Всё, на чём зиждился Асгард… Обращалось в прах.
— Повелитель, йотуны ворвались в чертог бога огня, — сухо выпалила я, боясь, что самообладание вот-вот откажет мне, голос пропадёт окончательно. Но оказалось, что самым сложным было произнести первые слова, решиться дать им волю, подарить звук. И я всё рассказала Всеотцу. Про нападение и посягательство разнузданных турсов, убитых воинов, горящий дворец, про предательский клинок, глубоко вошедший в спину отвлёкшегося бога обмана, про леденящий яд, про мою неизбывную скорбь.
И по мере того, как я продолжала своё тихое повествование, тёмные тучи собирались над Вальхаллой, жадно поглощали ослабевшие лучи солнца, обволакивали всё вокруг мрачной бесцветной дымкой. Мир замер в ожидании громогласного раскола небес, сокрылись птицы и насекомые, казалось, даже цветы собрали лепестки и стыдливо склонили головки-бутоны к земле. И прямо во время слов о подлом ударе в спину яркая молния пронзила тяжело нависший над нашими головами небосклон, а затем громогласный рокот сотряс его. Я встрепенулась и бессознательно вжала голову в плечи.
— Кто мог осмелиться на такое?.. — тихо, вкрадчиво спросил Один, но в его сдержанном тоне уже улавливались первые нотки гнева. Сильный ветер рванул мои волосы, жестоко хлестнул ими по лицу, приводя в чувства. Я поёжилась под его властными порывами. — Как могли тупоголовые турсы пройти мимо Хеймдалля, ловко пробраться в Асгард? Такого не случалось много лет.
— Всеотец, не думаю, что великаны могли самостоятельно попасть в нашу обитель, если только им не помогли, более того, указали путь к определённому чертогу… — решившись подойти ближе к собеседнику, я заглянула в его сердитый светлый глаз, настороженно понизила голос. — Всё произошло в тот вечер, когда Ньёрд взял в жены Скади, под прикрытием громкого торжества. Совпадение ли это, что как только в Асгард вошла дочь Тьяцци, следом явились верные наёмники?..
— Ты слишком смело озвучиваешь столь тяжкие обвинения, Сигюн, — недоверчиво покачал головой Один и посмотрел на меня с горечью, граничащей с осуждением. Я поражённо и обиженно раскрыла губы, — но есть ли у тебя свидетельства или всё это лишь догадки? Я могу созвать тинг, просить верховных богов рассудить вас, но ты должна понимать, что за твоими словами сейчас нет ни доказательств, ни силы, способной склонить их на твою сторону. Боюсь, никто не поддержит тебя, и ты окажешься в сложном положении, от которого я хотел бы тебя оградить, — на несколько минут я лишилась дара речи, ведь дело казалось мне ясным, как воды источника Урд. Не в силах вымолвить ни слова, я стояла, замерев и непонимающе глядя на прародителя — непреклонного и строгого. Он не верил мне!
— Но как же, господин?.. Разве недостаточно
— Сигюн, я охотно верю, что это было нападение, — чуть мягче продолжил свою мысль властелин обители богов, — верю даже, что турсы невиданным образом проникли за стены Асгарда. Более всего верю, что у многих из них есть счёты с каверзным Локи. Но зачинщики убиты, и мы не можем знать достоверно, чьему они подчинялись приказу, какие преследовали цели. Подумай сама, зачем Скади так поступать? Она мудрая и доблестная девушка, что открыто пришла к воротам города и стремилась вступить в честный бой за своего ушедшего отца. Она приняла выкуп и стала одной из нас. К чему ей рисковать милостью асов?
— Затем, что она вовсе не милости асов ищет, повелитель! — вспыхнув, раздражённо проговорила я в ответ. Мудрый и милостивый Всеотец не только не верил моим словам, он оправдывал её! Дочь турсов, дочь заклятого врага асов! Я не могла этого понять, и я не могла с этим смириться. Глубоко внутри закипал гнев, затмевавший ясность ума и зоркость глаз. — И она никогда не станет одной из нас! Дикая неотёсанная великанша навсегда останется таковой, кого не сделай её мужем!
— О Локи ты такого же мнения? — лишь коротко бросил Один, хитро прищурившись. Я осеклась, хмуро посмотрела на собеседника, но старейший среди асов только медленно приподнял бровь, повторяя свой немой вопрос. Как ни досадно было это признавать, но Всеотец был прав. Я не владела собой в полной мере и произносила вслух опасные, неосторожные слова, о которых, возможно, позднее могла пожалеть.
— Их связывает бурная кровь одного и того же проклятого рода, повелитель, — насупившись, тихо буркнула я в ответ, когда ожидание затянулось, — но рознит характер и происхождение. Как бы там ни было, Скади не станет одной из асов и асинь, потому что сама не желает этого. Она пришла в Асгард, чтобы узнать убийцу своего отца и разделаться с ним. Увы, ей удалось и то, и другое. Бедный Ньёрд оказался только возможностью, поводом задержаться среди нас. Это же очевидно, праотец, раскройте глаза!
— Нет ничего очевидного, Сигюн, — продолжал Один уже строже и серьёзнее, и голос его становился грозен, а взгляд будто пронзал меня насквозь. Я огорчила повелителя, я это понимала, но и он бесконечно обескураживал меня своим равнодушием. В конце концов, речь шла о дочери его любимого сына, о названом брате и верном спутнике! Оставался бы Один столь же спокоен, если бы пострадал Тор или — я боялась об этом даже подумать! — Бальдр. — Правда у каждого своя, и задача повелителя побеседовать с каждой из сторон, учесть все побуждения и обстоятельства и вынести взвешенное решение. Для того и создан тинг. Я понимаю твою истину, но ты ослеплена болью и горем и сама не ведаешь, что говоришь. И я не могу ограничиться лишь ею. Ты должна принять, что я не смею призвать к ответу жену верховного бога, не имея исчерпывающих доказательств и причин…
— Но… — попыталась возразить я, однако Всеотец гневно и резко вскинул руку вверх, призывая меня к безмолвию, и его немой приказ я не была вольна превозмочь, а оттого лишь сердито и презрительно сжала губы.
— Замолчи, Сигюн! Что ты в свои года можешь знать о справедливости, о рассудительности?! — повысил голос мой собеседник, и где-то вдалеке, в глубинах хмурого неба вновь сверкнула яркая молния и тут же растворилась среди грозовых облаков. — Ты ещё слишком молода и горяча, — уже мягче продолжал Один, протянув ко мне руку в примиряющем жесте, от которой я бессознательно отпрянула и замерла на более чем почтительном расстоянии. — Не спеши казнить без суда…