Дядя из иного мира

Чехин Сергей Николаевич

— Да сущие пустяки. Где-то через год после твоего ухода, когда и последний дурак понял, что ты умотал надолго…

Трофим тихо кашлянул и поправил галстук.

— …стали докучать сваты. Знал бы ты, кто добивался моей руки… Северные варвары, эльфы, морской народец, драконы!

— Ого! Тут есть эль?..

— Вася, цыц.

Королева грустно улыбнулась:

— Уже взрослые. Когда нагулять успел?

— Это племянники.

— А-а, — с едва уловимым облегчением сказала Алеста и продолжила рассказ: — Но я ждала, будь проклята моя наивность. Ждала как последняя дура! Ох… —

Она зажмурилась и потерла переносицу. — Одно время при дворе околачивался колдунишка — противный такой, маленький, толстый. Тоже надеялся на мою благосклонность, представляешь? Велела вышвырнуть его за ворота и больше не пускать. А он крикнул, как сейчас помню: «Однажды ты станешь моей. За ценой не постою!». Я не обратила на болтовню никакого внимания, а три месяца назад этот упырь притащил под стены орду живых мертвецов. Некромантом стал, гаденыш. Но стоит отдать должное: гаденыш целеустремленный. Не каждый продаст душу Тьме ради пусть и красивой, статной, умной, соблазнительной, смелой, ловкой, сильной, но все же смертной девушки. Вот мы и сидим в осаде, каждое зернышко считаем. Но ты-то мастак по таким вопросам, а? Подсобишь по старой памяти?

— И так каждый раз. Еще удивляешься, почему я долго пропадал.

— Поможешь или нет?

Дядя вздохнул.

— И рад бы, но присматриваю за детьми. Неделю потерпишь?

— Знаю я твои недели. Почему бы ребяткам не погостить здесь, пока не расправишься с некромантом?

— Слишком опасно.

— Да брось. Я отлично лажу с малышней, а в этих стенах им ничто не угрожает. Данару я нужна живой… наверное… Так что оставайтесь. Для вас всегда найдется и вода и корка хлеба. Больше, увы, предложить нечего — вряд ли вам понравятся жареные крысы.

Алина дернула плечами и поморщилась.

— Аля…

— Это твоя вина, — тихо произнесла королева, и шепот прозвучал страшнее самого громкого вопля. — Ты бросил нас. Бросил Дивэйн. И бросишь опять. Однажды ты вернешься и найдешь лишь сгоревшие руины. Будешь ли горевать по этому месту, по мне? Прольешь ли хоть слезинку? Или все вокруг для тебя лишь очередной мир, один из бессчетного множества?

— Аля.

— Идите, — красавица махнула рукой и отвернулась. — Сама справлюсь. Выйду замуж за дракона, его стая поможет.

— Аля.

— Да что?!

— Где засел этот гад? Надо кончить его до полудня.

+

С высоты донжона мертвое войско напоминало огромную черную змею, свернувшуюся кольцом недалеко от стен. В первых рядах стояли самые свежие, недавно убиенные воины в кольчугах и багряных накидках. Позади хрустели костями почти полностью разложившиеся трупы в коже, кафтанах, халатах и даже белых шкурах. Видимо, враг собирал орду по всему свету.

За ней виднелись десятки лиг вытоптанных полей, тут и там исходили дымом сожженные деревни. В закатной ржавчине следы нашествия выглядели еще более устрашающе, но Василий ничуть не испугался.

— Как в стратежке! — крикнул он, указав на нежить пальцем.

— Тише.

— По ночам они бьют в щиты, — сказала Алеста, поежившись при порыве прохладного ветра. — Все разом. Одновременно. До самого утра. Берут измором не только тела, но и души.

Понятия не имею, где засел их хозяин. Ему нет нужды ошиваться поблизости, мертвецы чуют волю некроманта издали.

— Значит грубой силой Данара не одолеть.

— А почему не притащить из нашего мира пулемет или танк? — раздраженно спросила Алина. — Ты же можешь.

— Не могу. Есть правила, а за нарушение… — Дядя многозначительно чиркнул ногтем по горлу. — И самое главное правило — никаких пулеметов и танков там, где носят доспехи и мечи. Перемещать безбилетников тоже запрещено, поэтому увести всех из замка не получится при всем желании. Разве что в соседнюю страну, но мой Ключ открывает слишком узкие двери для такой прорвы народа, да и продуктов через них много не притащишь.

— Как все сложно, — фыркнула девушка.

— А ты думала. Чай не в макдаке работаю. Кстати, о макдаке — не пора ли перекусить?

В углах тронного зала зажгли жаровни, отсветы пламени заплясали на голых каменных стенах. Стражники внесли длинный дубовый стол и скамьи, следом засеменили три дородные старухи-поварихи в удивительно чистых фартуках и чепчиках.

Перед почетными гостями поставили бронзовые миски с не самым почетным угощением — пресной пшенной кашей на воде.

— Чем богаты… — вздохнула королева, сев во главе стола.

Трофим устроился по правую руку, Вася — напротив, Алина же отсела подальше и уставилась на желтую горку. Племянник первым отважился попробовать кашу и поморщился.

— Фу…

— Проявляй уважение, молодой человек, — строго, но беззлобно произнес дядя.

— Хочу маминых пирогов, — заканючил малец со слезами на глазах.

— Здесь нет ни мамы, ни пирогов! — накинулась на брата девушка. — Можешь потерпеть немного?! Вечно меня позоришь на людях, плакса несчастная!

— Отстань! — завопил мальчишка. — Дядя, скажи ей!

Трофим приложил палец к губам, забавно оттопырив мизинец, и покосился на дверь. Жест вышел настолько жутким, особенно в неверном свете костров, что даже стражники вздрогнули и потянулись к мечам. Готовый зареветь навзрыд Василий вмиг утих и побледнел, у Алины тоже испарилось всякое желание ругаться.

— Показалось. — Парень улыбнулся и сунул в рот полную ложку. — Вкусная каша. Такую же ели защитники Хельмовой Пади.

Глаза мальца сделались с те тарелки, у племянницы отвисла челюсть.

— Так это правда?

— Ну… меня там не было. Но говорят, в погребах осталось только пшено и…

— Я не про кашу. Я про… ну ты понял.

— Скажем так. После выхода на пенсию гиды могут описать одно из своих приключений. И очень многое из фантастики на самом деле ни разу не фантастика…

— Офи…

Скрипнула дверь. В зал без стука вбежал воин в длинной кольчуге и багряной накидке с вышитым на груди золотым колоском — гербом Дивэйна. Он так спешил, что позабыл снять похожий на ведро шлем. Кивнув гостям, посланник низко поклонился королеве и протянул мерзко пахнущий мертвечиной свиток пергамента. Воин тяжело дышал и из шлема шел такой звук, будто Дарт Вейдер пробежал марафон на полной выкладке.

— Малу. — Алеста указала на свое лицо.

— Простите, Ваше Величество.