Дядя самых честных правил 11
Шрифт:
Но, к счастью, Зимний дворец стоял нетронутый с поднятыми магическими щитами. А на Дворцовой площади расположились пушки, и гвардейцы подле них суетливо готовились к обороне.
Черницын давно проснулся и сидел притихший, с ужасом наблюдая за происходящим в городе.
— Ваня, слышишь меня? — крикнул я не оборачиваясь.
— Да, Константин Платонович.
— Сейчас сядем на крышу Зимнего. Зайдём внутрь, и ты останешься рядом с выходом на крышу. Держи, — я передал ему плоскую табакерку, переделанную в миниатюрный телеграфный аппарат. — Умеешь пользоваться? Я отстучу тебе, что делать. Но если начнётся
— А вы, Константин Платонович?
— Не переживай, я в любом случае выкручусь. Просто жди сигнала, где именно меня подобрать. Всё понял? Тогда начинаем.
Заложив вираж, я аккуратно посадил самолёт на крыше Зимнего со стороны Невы. Мы осторожно вылезли, прошли по обледенелой крыше и нырнули в лаз на чердак. Найти лестницу вниз не составило труда. Но едва я спустился по ней и открыл дверь, как увидел, что меня уже ждали.
— Добрый вечер, Константин Платонович.
Передо мной стоял Шешковский. Будто постаревший разом на десяток лет, с серым осунувшимся лицом.
— Я отведу вас в покои императрицы, — поклонился он.
Пока мы шли пустынными коридорами дворца, я успел с ним коротко переговорить.
— Как же вы упустили заговор, Степан Иванович?
Он нервно передёрнул плечами.
— Лучше не спрашивайте. Нынешняя служба не чета старой Тайной Канцелярии: тогда без нашего ведома и чихнуть никто не мог. А сейчас работаем только там, где укажут. На некоторых, кто всё это устроил, нам даже смотреть было запрещено.
— Сочувствую.
Шешковский криво улыбнулся.
— Вы не поверите, Константин Платонович, но я просто счастлив вас видеть. Теперь у меня есть надежда, что я проживу хотя бы ещё один лишний день.
— Почему вы сразу, как стало горячо, мне не сообщили?
Он тяжело вздохнул.
— Екатерина Алексеевна посчитала, что вы не откликнитесь на её просьбу.
— А сами вы не могли ко мне обратиться?
Начальник Тайной Экспедиции промолчал, но и без слов всё было понятно. В отличие от того же Шувалова, Шешковский был не самостоятельной фигурой, а верным псом императрицы.
— Прошу.
Он распахнул дверь предо мной. И едва я успел войти, как ко мне кинулась знакомая фигура.
— Константин Платонович, — императрица схватила меня за руку, — я так перед вами виновата! Прошу, спасите нас! Или хотя бы увезите отсюда моего сына!
Глава 41
Напоминание
Первым делом мне пришлось успокаивать Екатерину. Надо отдать должное императрице: она всегда старалась держать себя в руках и руководствоваться разумом, а не чувствами. Но в этот момент весь её самоконтроль висел на волоске, и она едва не срывалась в истерику. На мятеж наложились болезнь Павла, две бессонные ночи, разбежавшиеся как крысы придворные и слухи о гибели её фаворита Потёмкина. Сейчас Екатерина была просто уставшей, разнервничавшейся женщиной, а не железной императрицей. Она ухватилась за меня, как утопающий за соломинку. К её счастью, я всё-таки не «травинка», а «спасательный круг», брошенный с боевого фрегата.
— Вы же поможете, Константин Платонович? Вы для этого сюда приехали?
Я усадил её на диванчик и жестом приказал Шешковскому подать стакан воды. Начальник
— Выпейте, Екатерина Алексеевна.
Он волнения у императрицы зубы несколько раз стукнули по хрусталю.
— Вы…
— Я прибыл именно для этого. — Я посмотрел на её красные глаза, слегка затуманенные от усталости. — Вам больше не о чем беспокоиться, Екатерина Алексеевна. Лучшее, что вы можете сейчас сделать, это успокоиться, а ещё лучше — поспать.
— Простите, Константин Платонович, за мои ошибки! — Екатерина цеплялась за мою руку, будто маленькая девочка за взрослого старшего брата. — Я всё исправлю, обещаю! Я умею быть благодарной!
Времени на долгие уговоры у меня не было, так что я сделал проще. Вытащил из кобуры small wand и одним росчерком нарисовал в воздухе Знак Покоя. Как и все ментальные Знаки, он действовал очень слабо, и усыпить им человека было почти невозможно. Но императрице его хватило: её взгляд потух, веки стали закрываться, и она откинулась на спинку дивана. Секунда — и она заснула.
Оставив императрицу в руках трёх ближайших фрейлин, не сбежавших в сложный момент, я отозвал в сторону Шешковского и спросил шёпотом:
— Где наследник?
— В соседних покоях. Я провожу вас.
Павла я нашёл в помрачённом состоянии сознания. Его била лихорадка, он весь горел от жара, а взгляд метался из стороны в сторону. Я расстегнул рубашку на его груди и под хмурым взглядом Шешковского нарисовал на коже наследника небольшой Знак Тау. Из тех, что Таня и Марья Алексевна успели исследовать и научиться пользоваться. Мне его выдали как средство первой помощи, и здесь он был как раз к месту. Через пять минут юноша перестал дрожать, дыхание его выровнялось, и он даже начал приходить в себя.
— Константин Платонович? — слабо протянул он. — Это вы?
— Я, мой друг. Спите, сейчас это для вас лучшее лекарство.
Дождавшись, когда он заснёт, я передал его на попечение слуг и уединился с Шешковским для разговора.
— Нам предъявили ультиматум, — рассказывал он. — Екатерина Алексеевна и Павел Петрович должны подписать отречение и принять постриг в одном из монастырей. Если императрица откажется, они обещают взять дворец штурмом. Нам дали время до рассвета.
— Где войска, Степан Иванович? Почему здесь одни преображенцы? Да и те практически уничтожены.
— Остальная гвардия была отправлена на подавление восстания на Урал. Два линейных полка уже идут к столице, но эфирные дороги заблокированы, и они будут здесь только через сутки.
Оставшиеся подробности и главарей бунтовщиков я уже знал, и Шешковский не рассказал мне почти ничего нового.
— Степан Иванович, не хотите составить мне компанию? Я собираюсь побеседовать с этими сударями.
Мы встретились с главарями бунтовщиков на пустой Дворцовой площади. Две группы всадников на механических лошадях, будто генералы двух армий. Мы с Шешковским против трёх всадников: князя Шаховского, бывшего гетмана Разумовского и незнакомого мне мужчины. Вытянутое надменное лицо, заострённые уши и лиловые глаза. Во всём его облике было нечто нечеловеческое. Авалонец! И как я сразу не сообразил. Вдобавок перстень Тау начал нагреваться, реагируя на этого фрукта.