Дядя самых честных правил 4
Шрифт:
— Сударь, — цверг раздражённо кусал губы, — произошла ошибка. Если желаете, я принесу извинения…
— Ха! Извинения? Этого мало! Вы немедленно со мной выпьете, чтобы между нами не осталось обид.
Орлов схватил цверга за плечо и бесцеремонно потянул к столу с напитками. Вырваться у того не было никакой возможности. Остальные преследователи растерялись, потеряв предводителя, но через минуту организовались снова. Пошептались и начали расходиться в разные стороны, явно разыскивая кое-кого, укрывшегося в фикусах.
— Прячешься, красавчик?
Горячий
— От кого это ты скрываешься? От поклонницы? Или от ревнивого мужа?
Она слегка раздвинула ветви фикуса и оценивающе оглядела публику.
— А-а-а, голштинцу нашему хвост отдавил. Да? Его люди.
Окинув меня взглядом с головы до ног, она хитро прищурилась.
— Я тебя выручу, мальчик. Хочешь? — и демонстративно облизала губы.
— Ну? Выручить тебя, красавчик?
Я кивнул. Почему бы и нет? Отказываться от неожиданной помощи, даже такой, будет глупо.
— Умничка, — женщина плотоядно улыбнулась, — но тебе придётся отблагодарить меня. Очень хорошо отблагодарить.
Резко подавшись вперёд, она впилась в меня долгим поцелуем.
— Хах, чувствую, ты сумеешь это сделать. Идём.
Она взяла меня под руку и потянула прочь от кадок с фикусами. Почти сразу мы чуть не натолкнулись на одного из моих преследователей. Но женщина среагировала мгновенно: с щелчком раскрыла веер, подняла руку, прикрывая наши лица, и притянула меня для долгого поцелуя. Слишком долгого, на мой вкус.
Так мы и двигались к выходу из дворцового парка. Моя спасительница разошлась и несколько переигрывала. Громко смеялась, то и дело подмигивала мне и демонстративно шептала на ухо какую-то чушь. К тому же злоупотребляла остановками и поцелуями под прикрытием веера — мои преследователи остались далеко за спиной, но страстной сударыне нравился сам процесс. Что удивительно, никто на нас особого внимания не обращал, будто такое поведение было в порядке вещей. Да уж, ну и нравы при дворе!
Не прошло и получаса, как я оказался в карете настойчивой незнакомки. Она со вздохом откинулась на сиденье, не спуская с меня глаз.
— Благодарю вас, сударыня, вы мне очень помогли.
— Нет, красавчик, одних слов мало.
Она протянула руку и погладила меня по бедру.
— Мне нужно что-то посущественней слов. Её ладонь поднялась выше, а взгляд стал донельзя откровенным.
— Завтра…
— Сейчас, мой дорогой. Отблагодари меня прямо сейчас, милый мальчик. Поверь, карета подходит для этого ничуть не хуже спальни.
Она не стала ждать, пока я начну, и накинулась на меня. Оказалось, пышные юбки совершенно не помеха для опытной дамы.
* * *
Звали её Матрёна Павловна, в девичестве Балк,
— Подлец, — плакалась она мне в плечо, расчувствовавшись после моей «благодарности», — послом по Европам разъезжает, а я дома сижу. Ухлёстывает там за каждой юбкой, в долги влазит, а мне и письма не напишет. Скотина! А как в Петербург возвращается, так вокруг Катьки вьётся, будто ему там мёдом намазано.
Катька, как я понял из обрывков фраз, — это великая княгиня, супруга наследника, с которой я встречался несколько часов назад. Как тут при дворе всё запутано и переплетено, будто кошки с нитками играли.
— А чтобы мне посодействовать в статс-дамы, так нет, ни словечка не замолвил. Я ведь фрейлиной у Елизаветы Петровны была, каждый вход-выход во дворце знаю. Но нет, не помог муженёк.
Она шмыгнула носом и посмотрела на меня.
— Давай с тобой ещё раз ему отомщу?
— Милая моя Матрёна, — я погладил её по голове и чмокнул в лобик, — мстить надо в меру. Почему ты сама не поедешь путешествовать по Европе?
— Без мужа?
— Ну да. Зачем ждать? В средствах ты не стеснена. Найми охрану из каких-нибудь испанцев да и поезжай. Лучше всего в Италию.
— А в самом деле, — она наморщила нос, — я ведь и сама могу. Да и языки я знаю, не дура.
— Вот именно.
На красивом лице Матрёны появилась глубокая задумчивость. Несколько минут она размышляла, а затем бросила взгляд на меня.
— Хочешь со мной поехать?
Я развёл руками.
— Прости, дорогая, но императрица отправляет меня в ссылку. Как бы я ни хотел, но за границу меня не выпустят.
— Жаль, очень жаль.
Мысль о путешествии настолько её захватила, что она перестала обращать на меня внимание. Вот и чудненько! Дама она хоть и видная, но не в моём вкусе. Да и есть у меня кое-кто другой, с кем хотелось бы проводить время.
Матрёна подвезла меня до дома, простилась с лёгким холодком, и я остался в одиночестве. За те несколько часов, что мы провели вместе, её оказалось слишком много. Я поднялся к себе и лёг спать, совершенно не думая о княгинях, статс-дамах, фрейлинах и интригах двора.
* * *
К счастью, моё «заточение» наконец-то закончилось. Через день после маскарада Шувалов прислал экипаж и повеление срочно прибыть к нему. Я не стал мешкать и сразу же отправился на встречу. Дайте уже официальный приказ о ссылке! Сколько можно ждать? Домой хочется страшно, между прочим.
Экипаж отвёз меня в знакомую ресторацию на окраине Петербурга. Прислугу, видимо, предупредили — меня сразу отвели в отдельный кабинет, где два брата Шувалова вовсю предавались чревоугодию. Стол был заставлен жареными рябчиками, кулебяками, пирогами, мочёными яблоками и всякими закусками. А в центре композиции батарея бутылок водила хоровод вокруг запечённого целиком поросёнка с обглоданной задней ногой.