Дядя самых честных правил 4
Шрифт:
И тут же почувствовал с той стороны слабый отклик. Марья Алексевна! Это я, Костя. Снимите щит, нет уже никакой опасности.
В ответ я будто услышал вздох облегчения. Щит задрожал, пошёл волнами и с хлопком растаял. В лицо дунул эфирный ветер и тут же пропал. Есть! Получилось. Путь был свободен, и я кинулся к дому.
* * *
На входе меня встретил орк-опричник Куприян. Голова перевязана тряпицей, кожа бледно-зелёная,
— Константин Платонович! — он коротко поклонился. — Очень рад, что вы целы, уж и не чаяли вас увидеть.
— Докладывай обстановку. Все живы?
Куприян кивнул:
— Живы. Только раненых пятеро. И Марья Алексевна очень плоха, боюсь до вечера не протянет.
— Где она?
Орк провёл меня через гостиную, где устроили лазарет. На диванах и матрасах на полу лежали мои опричники, большинство спали или лежали в забытьи. Только Светлячок, ухаживающая за ранеными, была на ногах и устало улыбнулась мне.
Задерживаться там я не стал и на ходу спросил:
— Лекарь среди вас есть?
Куприян покачал головой.
— Нет, Константин Платонович. Сами кой-чего знаем, перевязать можем, но лечить не умеем.
— Пошли кого-нибудь из слуг в Муром за доктором. Пусть возьмёт экипаж и немедленно везёт его сюда.
Я вошёл в комнату к Марье Алексевне, и в лицо ударил тяжёлый болезненный дух. Спёртый и влажный воздух пах лекарствами. Возле постели княгини сидела осунувшаяся Настасья Филипповна и держала её за руку. Рядом стояла Диего и кто-то из орок-служанок.
— Костенька! — Марья Алексевна слабо улыбнулась. — Уж и не думала тебя увидеть. Теперь и помирать не страшно. Живой…
— Вот ещё, — я шагнул к ней, наклонился и поцеловал руку, — никто здесь помирать не будет. Немедленно открывайте окна, нужно проветрить комнату.
Настасья Филипповна кинулась отдёргивать шторы и распахивать створки, а я занял её место подле княгини. Дело было плохо — я чувствовал, как в её песочных часах жизни сыплется вниз последняя горсть песка.
— Поздно, Костенька. Закончилось моё время.
— Все выйдите, — скомандовал я.
— Констан, — попыталась возразить Диего, — не нужно напрасных…
— Все вон! Немедленно!
Глава 27
Песок, предатель и минута
— Хорошо, что напоследок тебя увидела.
Княгиня вымученно улыбнулась.
— Никаких «напоследок». Вы нам нужны, Марья Алексевна.
— Костенька, перенапряглась я щит держать. Нет больше сил никаких.
Она с трудом подняла руку и провела ладонью по моей щеке.
— Живой, выкрутился. Не сомневалась я в тебе, мальчик. Отдала должок, теперь и уходить можно.
— Марья Алексевна, немедленно перестаньте! Никто никуда уходить не будет.
Я взял её сухую руку, сжал в своих ладонях и закрыл
* * *
Верхняя чаша песочных часов княгини практически опустела. Ещё чуть-чуть, и последние песчинки упадут вниз. Но у меня есть против этого средство!
Потянувшись, я зачерпнул из своих запасов полные горсти. Песок оказался горячий и свежий — награда за магов Еропкиных. Была в этом сермяжная правда: их жизни становилось вирой за причинённое зло.
Песок неожиданно оказался тяжёлым, и мне пришлось напрячь все силы, чтобы перенести две горсти до цели. С шуршанием чёрные песчинки посыпались в часы княгини, а над головой зазвучал хорал. Ангельские голоса выводили слова, которые я не мог ни разобрать, ни понять. Хотелось остановиться, закрыть глаза и вслушаться в пение, но задерживаться сейчас было никак нельзя! Я зачерпнул снова, высыпал и снова зачерпнул. Раз, другой, третий…
По лбу катился пот, заливая глаза, сердце билось как сумасшедшее, а в голове звучали звуки хорала. Перенося в руках минуты, часы и годы, я ощущал себя то ребёнком, то дряхлым стариком. Ещё, ещё, ещё — словно плетью подстёгивал я себя, пока в часы княгини не упали два десятка лет.
* * *
— Костя!
Я вывалился из видения, словно ударенный пыльным мешком. Перед глазами плыли цветные разводы, а в ушах звучали отзвуки ангельского хорала.
— Что ты делаешь?! — Марья Алексевна смотрела на меня с мистическим ужасом. — Ты не должен…
— Тс-с-с! — Я приложил к губам палец. Сил, чтобы объясняться с княгиней, у меня не осталось. Потом, всё потом. — Вам нельзя сейчас много разговаривать, постарайтесь заснуть.
К счастью, мои слова подействовали. Княгиня откинулась на подушку, закрыла глаза и сонно проговорила:
— Спасибо, Костенька. Ты не представляешь себе…
— Спите, Марья Алексевна. После поговорим.
— Должна тебя предупредить, — пробормотала она, — в усадьбе предатель. Кто-то выдал Еропкиным…
Не договорив, княгиня затихла. Дыхание её стало ровным, на щеках появился румянец, а морщины разгладились.
Вот и чудно! Я улыбнулся — у меня всё получилось. Работодательница не обманула, дав мне в руки настоящее чудо.
Отпустив руку княгини, я встал и вышел из спальни, осторожно прикрыв за собой дверь.
* * *
За дверью меня ждала Настасья Филипповна, с покрасневшими от слёз глазами. Вот ведь как иногда жизнь поворачивается: год назад они с княгиней терпеть друг друга не могли, а теперь подруги не разлей вода, несмотря на сословную пропасть.