Дядя самых честных правил 8
Шрифт:
Поднявшись из-за стола, я улыбнулся им.
— И учтите, хоть одно маленькое поползновение в мою сторону с вашей стороны — и вы тоже начнёте нервничать, как покойный Григорий. А теперь позвольте откланяться.
— Зря вы их отпустили, Константин Платонович, — прячась под «плащом», подошёл ко мне Киж, — я могу их после бала…
— Не стоит пока. Они ничего не решают, а с Мышкиным всё равно придётся разбираться.
Киж недовольно засопел, но возражать не решился.
— Дмитрий Иванович, твоя миссия на сегодня закончена. Аккуратненько сними «плащ» и можешь развлекаться хоть
— Благодарю, Константин Платонович. С вашего разрешения, приступлю немедленно.
Он поклонился и скрылся в поисках уединённого места. Но уже через пять минут я заметил его в толпе дворян — он решительно двигался в сторону карточных столов. На довольном лице огромными буквами было написано предвкушение жирного выигрыша.
Я задержался на балу почти до самого конца. Марья Алексевна настояла, что надо «выгулять генеральский мундир и орден» для повышения авторитета в обществе. Так что я выслушивал восторженные речи местных дворян, вежливо отказывался от «выгодных предложений», которые мне пытались сделать, знакомился с местными «влиятельными» людьми и решительно пресекал пьяные попытки меня облобызать. Улыбался помещицам и их дочерям, со всей любезностью отказываясь от приглашений в гости, ссылаясь на страшную занятость и слабость здоровья.
Но всё когда-нибудь заканчивается. Завершился и бал, утомительный и скучный. Уже под утро мы вернулись домой, и я с чистой совестью отправился спать.
В Муроме мы задержались ещё на неделю. Марья Алексевна решила нанести визиты своим знакомым и в обязательном порядке брала с собой Таню. А я ещё несколько раз встречался с Демидовым и Шереметевым, чтобы утрясти некоторые «мелочи» по организации Екатерининской эфирной дороги.
Телеграф в Муроме уже был. Пока не для широкой публики, а только для Тайной экспедиции и служебных нужд чиновников. Но у Шереметева имелось достаточно влияния, чтобы им пользоваться, и он слал множество телеграмм, согласовывая сложные вопросы со столицей. Не только с главами родов, которые он представлял, но и с императрицей. Екатерина крайне заинтересовалась эфирной дорогой имени себя и активно включилась в процесс обсуждения. Её занимало всё: маршруты, стоимость, время строительства, финансирование и другие подробности.
Больше всего вопросов возникло по поводу контроля средств, выделенных на строительство, и будущей прибыли. И у меня, и у Демидова, и у самой императрицы. Шереметев же активно упирался, пафосно вещал, что участники предприятия не будут сами у себя воровать.
— Вы, Константин Платонович, просто оскорбляете дворянскую честь своими инсинуациями, — кипятился он. — Это же не государственный заказ, это частное дело. Никто даже не подумает…
— Пётр Борисович, вы не в Сенате выступаете. И мы с Никитой Акинфиевичем, — я кивнул на Демидова, — не восторженные придворные. Побойтесь бога! Когда это воры различали частный карман и государственный? Им без разницы, откуда брать деньги.
Демидов согласно вздохнул и с тоскою поморщился. Судя по всему, эта проблема у него на заводах тоже стояла очень остро.
— Нет, Константин Платонович, я не могу даже допустить мысли…
Шереметев распалялся всё больше, размахивал руками и брызгал слюной. Но в его возмущении явственно звучали неискренние нотки. Я бы даже побился об заклад, что он изначально планировал погреть руки на
— Вы можете кричать, Пётр Борисович, можете даже кидаться в меня огненными всполохами, но я со своего не сойду. Нам требуется аудитор, который будет следить за выделенными средствами.
— Поддерживаю, — буркнул Демидов, — а то потом окажется, что половину дороги мы потеряли в лесу, половину сломали и, вообще, дорога идёт не в ту сторону. Не обижайтесь, Пётр Борисович, но надзиратель за большим делом нужен обязательно.
Вдвоём мы всё-таки додавили Шереметева. Он нехотя согласился назначить аудитора, обладающего широкими полномочиями. Но не удержался и отпустил в мою сторону шпильку:
— Вот вы говорите, Константин Платонович, что везде воры. Где же вы честного аудитора-то возьмёте? Или сами хотите ревизии проводить?
— Не передёргивайте, Пётр Борисович. Честных людей в России хватает, а то бы и страны уже не осталось. Взять хотя бы князя Вяземского Александра Алексеевича: честнейший, неподкупный человек, через что и назначен генерал-прокурором. Кстати, вот его и надо привлечь в наше предприятие. Императрица, я думаю, не будет возражать против такого поворота.
Как ни хотел Шереметев отвергнуть кандидатуру Вяземского, но так и не смог найти аргументы против назначения. Было видно, что он крайне разочарован таким поворотом дел.
Следующим пунктом, на котором мы споткнулись, стала личность руководителя строительства. С одной стороны, человек должен быть толковым администратором, с другой — иметь немалый вес, чтобы ему не чинили препоны чиновники на местах. Ни я, ни Демидов не готовы были взваливать на себя такую ношу. У меня и так забот хватит с производством оборудования для эфирной дороги, а ещё есть дела княжества, которые тоже требуют внимания. И Демидов выше крыши занят своими заводами. Выручила нас Екатерина, прислав телеграмму и чуть ли не приказом веля отдать «директорскую» должность Василию Ивановичу Суворову, отцу моего военного знакомца. Я такому повороту крайне обрадовался: Суворов, пока был генерал-губернатором Восточной Пруссии, гонял там казнокрадов тряпками и вдвое увеличил доходы казны. На него даже чиновники жаловались за излишнюю суровость. Такой человек нам и нужен!
Шереметев спорить с императрицей не решился, и лицо у него стало совсем кислым. Но чуть позже и у него нашёлся повод для радости: Екатерина, продавив назначение Суворова и утвердив Вяземского аудитором, пообещала щедрое финансирование из казны.
Основные маршруты эфирной дороги мы тоже согласовали, практически без споров. Первой станет дорога из Петербурга в Москву. А затем пойдёт через Владимир, Нижний Новгород, Казань и дальше на Дальний Восток. Ещё одна ветка свяжет Петербург с Кёнигсбергом. И последняя — из Москвы на юг, нацеливаясь на Азовское море.
— В столице планируют решить крымский вопрос, — пояснил Шереметев, — да и воевать с турками нам то и дело приходится. А наша эфирная дорога позволит быстро перемещать войска.
Это его «наша» меня слегка покоробила. Вот же ж примазался, хитрец какой! Моя дорога, моя задумка и разработка! Но я подавил внезапный приступ собственничества и махнул рукой — да и чёрт с ним. Главное, построить дорогу на Дальний Восток, чтобы поездка в моё княжество не занимала полгода. А мои чувства значения не имеют.