Дядя самых честных правил. Книга 1
Шрифт:
Высокий от такого аргумента сдался и достал ещё три рюмки.
– Я, ваше благородие, дворецкий и управляющий усадьбой, – представился высокий.
– А зовут вас как?
– Так и зовите – Дворецкий.
– Обычное имя у вас же есть?
– Было, – он развёл руками, – но потерялось за годы службы.
Я не стал давить и выспрашивать. Надо будет – узнаю.
– Настасья Филипповна, – улыбнулась орка, махнув рюмку одним глотком, – ключница.
Увидев мой непонимающий взгляд, пояснила:
– Старшая над прислугой.
– Очень приятно, Настасья Филипповна.
– Лаврентий Палыч, – слегка наклонил голову старичок и чуть пригубил настойку, – Ротшильд. Эконом и управляющий имением. Собираю оброк, назначаю барщину, веду финансовые дела.
Теперь ясно – вся верхушка, управляющая имуществом дяди, сидела передо мной. Полагаю, никто лучше них не знает состояния дел. Но сейчас в денежные вопросы вдаваться не стоит. Потом, когда увижусь с дядей, надо будет поговорить с каждым в отдельности.
– Мы все, – Дворецкий кашлянул, – очень рады вашему приезду. За время болезни Василия Фёдоровича дела пришли в некоторый упадок. Имение и усадьба требуют твёрдой хозяйской руки.
– Перестань, – толкнула его орка, – мальчик только приехал! Успеет ещё погрузиться в наши проблемы. Пусть отдохнёт, осмотрится, и тогда уже взваливай на него.
Настасья Филипповна посмотрела на меня с нежностью.
– Хотите, мы покажем вам усадьбу? Прогуляетесь, а там и банька будет готова. Поужинаете – и на боковую. А завтра с новыми силами начнёте разбираться с делами.
– Согласен. Ещё по одной, и показывайте.
Настойку я оценил – адски крепкая штука, но пьётся, как вода. И в желудке сразу такое облегчение, будто и не ел ничего.
Усадьба как усадьба, ничего необычного. Главное здание, где жили хозяева поместья, слуги и Дворецкий с ключницей. Отдельный флигель, где обитал управляющий и хранились бухгалтерские книги. Конюшня, пруд с лебедями, какие-то амбары и сараи, стыдливо спрятанные за живой изгородью. Вот, собственно, и всё хозяйство.
Кстати, на конюшне обнаружился интересный персонаж – кузнец Прохор. Здоровенный орк с наивными глазами, жутко стеснявшийся, когда к нему обращались.
– Что умеешь? – скорее для порядка, чем по-настоящему интересуясь, спросил я у него.
– Да всё могу, барин, – он почесал в затылке, – лошадок механических чиню. Выковать могу, что надо. Часы делаю.
А вот это уже интересно.
– Лошадей, говоришь?
– Ага. Перебрать там, сустав новый сделать, проволоку заменить.
– Новую собрать можешь?
– Так, – он снова поскрёб затылок, закатил глаза, качнул головой, – это, барин. Движитель для лошадушки нужен. Без него бегать не сможет. А его только господа мажьи умеют.
– А если будет у тебя «движитель»? Сможешь?
– Ежели сталь дадите годную, то чё ж не сделать.
Я ещё раз осмотрел Прохора с ног до головы. Врёт, или
– Константин Платонович, – Дворецкий потянул меня обратно, – банька готова.
Пришлось оставить кузнеца и отправиться купаться. То есть я так думал, что сейчас будет купание в горячей воде. Мне казалось: баня – это вроде римских терм. В них я был однажды в Париже – жарко натопленное помещение, в центре бассейн с тёплой водой, можно даже поплавать. Ага, как же!
Русская баня оказалась филиалом ада и рая одновременно. Жарко, пар, орк-банщик всё время плещет на раскалённые камни водой. Я даже сбежать не мог, так разморило. А когда меня уложили на лавку и принялись охаживать веником, то я и вовсе почувствовал себя грешником, которого будут вечно стегать черти.
Ух! Меня окатили холодной водой, и повторилось всё снова. Когда я уже думал, что и умру здесь, меня вывели в предбанник. Закутали в холстину и сунули в руку ледяную кружку с квасом. Я потом узнал – это адское пойло настаивают на хрене, для большей остроты. Не знаю, зачем они это делают, но меня проняло от пяток до макушки.
Вышел из бани я со странным ощущением. С одной стороны, ужас, что там было. С другой – как заново родился. Настолько хорошо, что я бы повторил.
Спать меня уложили в комнате на втором этаже. Я провалился в пуховую перину, будто в облако. Вздохнул, закрыл глаза и мгновенно вырубился. А под боком у меня урчал рыжий комочек Мурзилка, втихаря пробравшийся в спальню.
– Константин Платонович, – Дворецкий коротко поклонился, – пройдёмте со мной. Василий Фёдорович желает вас видеть.
Наконец-то! Последние два дня мне приходилось изнывать от бездействия. Я читал, общался с кузнецом и отбивался от попыток Настасьи Филипповны меня накормить. Но ведь не для этого я сюда из Парижа ехал?
Комнаты дяди находились на первом этаже. В первой громоздились книжные шкафы со множеством книг. Во второй по стенам было развешено всевозможное оружие: мечи, алебарды, рапиры, даги, пороховые мушкеты и дуэльные пистолеты, а в углу даже стояла маленькая пушечка. Солидная, однако, коллекция. Только почистить бы не помешало – на клинках были заметны пятна ржавчины.
В третьей комнате находилась спальня. На большой кровати, под балдахином, лежала высохшая мумия. Череп, обтянутый жёлтой кожей, пальцы на руках скрючены, закрытые глаза ввалились. В первый момент я даже подумал, что старик помер, не дождавшись меня. А нет, живой, просто выглядит – хуже некуда.
– Явился, – прохрипела «мумия», открывая глаза, – наследничек.
– Добрый день, Василий Фёдорович.
– Что, пришёл посмотреть, как я помираю?
– Вы же сами позвали меня.
– Да, вижу. Прилетел стервятник на мертвечину.