Дьявол Фей-Линя
Шрифт:
— Вы хотите сказать, что он все еще там?
Раненый пошевелил правой ногой. Да!
— В той самой комнате? — удивленно вскричал Конрой. Правая нога судорожно дернулась.
— Только послушай, Джерри! — воскликнул инспектор.
— Никак невозможно! — сказал я. — Мы осмотрели каждый дюйм комнаты.
— И как смог бы он скрыться, — воскликнул Конрой, — если дверь и окна были заперты изнутри? А если он ушел через дверь, то как запер ее за собою?
Он снова
— Мистер Дигер, — спросил он, — нападавший был уже в комнате, когда вы вошли в нее вчера вечером?
Утвердительное движение правой ноги.
— Вы знаете, кто он?
Да!
— Боже мой, Джерри! — воскликнул инспектор. — Он знает преступника, ему известно, по какой причине он подвергся нападению — но сказать нам он ничего не может!
Я склонился над кроватью.
— Мистер Дигер, — спросил я, — преступник лишил вас пальцев?
В глазах старика появилась выражение испуга и ужаса. Он глубоко вздохнул и отшатнулся — но правая нога еле заметно дернулась.
Да.
— И сделал это зубами? — вскричал Конрой.
Вновь движение правой ноги.
— И вырезал вам язык кинжалом?
Да.
Конрой выпрямился и стал тереть глаза тыльной стороной руки, всем своим видом выражая удивление и непонимание.
— Столько тайн! — воскликнул он. — И столько ужасов!
Затем он достал записную книжку и открыл ее на странице с рисунком, который, как мы теперь знали, означал китайское слово «куэй». Инспектор поднес записную книжку к лицу старика.
— Вы знаете, что это, мистер Дигер? — спросил он.
Рисунок произвел на старого, израненного коллекционера самое жуткое впечатление. Лицо его, если такое возможно, побелело еще сильнее, в глазах отразился неизбывный ужас. Ничего подобного мне никогда еще не доводилось видеть. Все свои силы старик вложил в быстрое движение правой ноги, задрожавшей мелкой дрожью.
Да, он знал, что это.
— Это китайское слово, не правда ли? — спросил инспектор.
Да.
— На вас напал китаец?
Старик пошевелил левой ногой. Нет, это был не китаец.
— Так кто же? — воскликнул инспектор.
Несчастный старик пытался ответить. Его губы дрожали, он весь напрягался в бесплодном усилии заговорить. Я наклонился к нему и приложил ухо к его рту, надеясь, что он издаст хоть какой-то членораздельный звук. И мне показалось, что он бормочет: «Ооооээээ, ооооээээ».
— Куэй! — вскричал я. — Он пытается произнести слово «куэй»!
Старик шевельнул правой ногой.
— Это так, мистер Дигер? — спросил Конрой. — Вы пытаетесь сказать — «куэй»?
Да. Он пытался произнести слово «куэй».
—
Правая нога снова дернулась! Да!
— Господи! — воскликнул Конрой. — Но «куэй» означает «дьявол».
Правая нога старика задрожала.
— На вас напал дьявол? — крикнул инспектор Конрой.
Да. На старика напал дьявол!
— Я отказываюсь что-либо понимать! — вскричал Конрой.
— Я не знаю, что обо всем этом думать, если только здесь не поработал Сильвио!
Он принялся расхаживать по комнате, тогда как я повернулся к раненому. Дигер пытался привлечь наше внимание. Он изо всех сил шевелил правой ногой, в глазах застыла жалобная мольба.
— Погоди минутку, Томми! — воскликнул я. — Вы хотите сказать что-то еще, мистер Дигер?
Старый коллекционер пошевелил правой ногой.
— Что же? — спросил Конрой.
Но инспектору никак не удавалось придумать нужный вопрос. Наконец я склонился над стариком и снова приложил ухо к его рту, посоветовав раненому расслабиться и попробовать издавать звуки горлом. Я стал внимательно прислушиваться — и вот в глубине его горла зародился клекочущий звук. «Но, но, но» — казалось, произносил он.
— Ночь? Это вы пытаетесь сказать? — спросил я.
Правая нога дернулась.
— Какая ночь? Сегодняшняя?
Да, сегодняшняя.
Конрой наклонился к нему.
— Вы хотите сказать, что этой ночью он нападет снова? Правая нога пошевелилась. Да.
— И вы думаете, что этот… этот Куэй вернется?
Да.
— Тогда мы будем ждать его здесь, — сказал Конрой и решительно сцепил зубы. — И если человеку под силу его остановить, мы это сделаем.
Глава тринадцатая
СУЩЕСТВО НА ЛЕСТНИЦЕ
За исключением послеобеденного часа, который я посвятил осмотру Дороти Кроуфорд и других моих пациентов, мы с детективом Оливером провели весь день в старом особняке Грамерси-Парка. Ближе к вечеру Дигер уснул, но остальное время находился в полном сознании, хоть и испытывал значительную слабость: сказывались раны и пережитое им ужасное потрясение. На протяжении дня он не раз пробовал заговорить со мной и даже начинал было шевелить ногой, словно просил, чтобы я вновь обратился к нему с вопросами. Но все было напрасно: я оставался непреклонен, считая себя не вправе так истощать его силы.