Дьявол и паж
Шрифт:
— Огромное, дитя мое.
— Тогда я п-п-постараюсь, — пробормотала Леони. — Вы ведь н-ненадолго оставите меня?
— Пока не найду кого-нибудь, кто станет о тебе заботиться. Тогда ты переедешь в мой загородный дом, где тебя обучат светским манерам, а также посвятят в искусство владения веером, научат жеманно улыбаться, закатывать глаза…
— Ну уж нет!
— Надеюсь, что нет, — со слабой улыбкой откликнулся Эйвон. — Милое дитя, в столь глубокой печали нет никакой нужды.
— Я так долго была Леоном! Это будет очень-очень трудно!
— Видимо, да, — Эйвон забрал у девушки скомканный платок. — Но ты постараешься,
— Как так, Монсеньор? Гордиться мной?
— А почему бы и нет, дитя мое?
— Мне бы это понравилось, — Леони повеселела. — Я буду хорошей ученицей.
Тонкие губы герцога едва заметно дрогнули.
— Значит, ты постараешься быть достойной меня? Жаль, что милый Хью этого не слышит.
— А он знает?
— Как выяснилось, дитя мое, он, как и я, знал почти с самого начала. А теперь поднимись с колен. Вот так. И сядь рядом со мной.
Леони устроилась на прежнем месте и горько вздохнула.
— Значит, мне придется носить юбки, не ругаться нехорошими словами и терпеть общество женщин? Это тяжело, Монсеньор, ужасно тяжело. Женщины мне не нравятся. Я хотела бы все время быть с вами.
— Интересно, что на это скажет Фанни? — поинтересовался его милость. — Моя сестра, Леони, во всех отношениях женщина.
— Она похожа на вас?
— Ну что на это ответить? — Эйвон рассмеялся. — Она не похожа на меня, дитя мое. У нее золотистые волосы и голубые глаза. Прошу прощения?
— Я сказала: "Тьфу, черт!".
— Я успел заметить, что ты питаешь особое пристрастие к этому выражению. Дамам не позволительны столь вульгарные возгласы, моя милая. Ты будешь слушаться леди Фанни, ты не станешь насмехаться над ней и презирать ее за золотистые волосы.
— Конечно, не стану. Она же ваша сестра, Монсеньор, — ответила Леони. — Как вы думаете, я ей понравлюсь? — Она с беспокойством взглянула на него.
— Почему бы и нет? — легкомысленно ответил герцог.
По лицу Леони пробежала мимолетная улыбка.
— Я не уверена, Монсеньор!
— Она будет любезна с тобой, хотя бы ради меня.
— Спасибо. — Леони опустила голову, но тут же вскинула глаза на его милость; на ее щеках появились озорные ямочки.
Эйвон ласково потрепал девушку по рыжим вихрам.
— Ты не такая, как все, — задумчиво промолвил он. — Фанни попытается сделать тебя похожей на прочих представительниц вашего пола. Мне бы этого не хотелось.
— Нет, Монсеньор. Я всегда буду такой, какая я есть. — Леони поцеловала руку его милости, губы ее дрогнули. Усилием воли она уняла дрожь и улыбнулась сквозь слезы. — Вы забрали у меня платок, Монсеньор.
Глава X
Леди Фанни оскорблена до глубины души
Леди Фанни Марлинг, откинувшись на диванные подушки, самозабвенно предавалась сожалениям по своей загубленной жизни. Главная и единственная причина крылась в преступном однообразии, сопутствующем леди Фанни с младенческих лет. Несчастная жертва судьбы отложила в сторону сборник стихотворений, над которым зевала несколько последних часов, и принялась накручивать на палец золотистый локон. Наряд леди Фанни сводился к весьма изысканному en deshabille [33] . Слои пудры не оскверняли ее локоны, а под округлым, весьма аппетитным подбородочком красовался огромный лазурный бант. Бант скреплял роскошный пеньюар из
33
дезабилье — сугубо домашняя легкая одежда.
Через несколько минут в дверь постучался облаченный в черное паж. Леди Фанни оторвалась от зеркала. Паж, носивший звучное имя Помпей, улыбнулся и тряхнул курчавой головой.
— Некий господин желает вас видеть, миледи!
— Как его зовут? — томно спросила леди Фанни.
Из-за спины пажа раздался спокойный голос:
— Его зовут Эйвон, моя дорогая Фанни. К счастью, я застал тебя дома.
Фанни взвизгнула и бросилась навстречу гостю.
— Джастин! Это ты! Как приятно! — Она стиснула его милость в объятиях, не позволяя ему церемонно поцеловать кончики ее пальцев. — Должна сказать, я не видела тебя целую вечность! Повар, которого ты прислал, просто чудо! Эдвард будет тебе страшно рад! Какой изысканный обед! А соус, который подавали на последнем моем приеме, просто не поддается описанию!
Его милость высвободился из объятий и расправил кружевное жабо, пострадавшее от пылких чувств миледи.
— Похоже, Эдвард и повар смешались в твоей бедной голове, — заметил он. — Надеюсь, с тобой все в порядке, Фанни?
— Да, о да! А ты? Джастин, ты представить себе не можешь, как я рада твоему возвращению! Честное слово, мне ужасно тебя недоставало! А это что еще такое? — Она заметила Леони, закутанную в длинный плащ; в одной руке девушка сжимала треуголку его милости, другой цеплялась за камзол герцога.
Эйвон не без труда высвободил полу камзола из цепких пальцев Леони, после чего позволил ей стиснуть его ладонь.
— До вчерашнего дня, дорогая, это дитя исполняло роль моего пажа. Отныне же я его опекун.
Фанни замерла с открытым ртом.
— Опекун?! Ты решил взять на воспитание этого мальчика? Джастин, ты в своем уме?
— Нет, дорогая, не в своем. И прошу тебя отнестись благосклонно к мадемуазель Леони де Боннар.
Щеки Фанни побагровели. Она расправила плечи, в глазах ее вспыхнуло негодование.
— В самом деле, сэр? Могу я спросить, зачем вы привезли сюда свою… свою подопечную?
Леони сжалась, но не произнесла ни слова. Эйвон же произнес вкрадчивым голосом:
— Я привез ее к тебе, Фанни, потому что она моя воспитанница, и я еще не нашел для нее дуэньи. Думаю, ты ей понравишься.
Ноздри Фанни затрепетали.
— Ты так полагаешь? Джастин, как ты посмел! Как ты посмел привести ее сюда! — Она в сердцах топнула ногой. — Ты все испортил! Я тебя ненавижу!
— Может быть, ты уделишь мне пару минут наедине? — поинтересовался его милость. — Дитя мое, подожди меня вон в той комнатке. — Он прошел в конец будуара и открыл дверь, ведущую в небольшую гардеробную. — Иди сюда.