Дьявол из Огайо

Полатин Дарья

Мама пригладила свои и без того прямые волосы.

– Может, пройдешь на кухню? – Затем она окликнула сестру, глядя наверх. – Даниэль, спустись, пожалуйста.

Подойдя к распашной двери, мама открыла ее передо мной. Желая поскорее разобраться в этой странной ситуации, я шагнула в кухню.

Там было жутко тихо, как в одной из тех звуконепроницаемых комнат, где обитые мягким материалом стены поглощают любой шум. Казалось, что воздух здесь куда-то подевался.

За нашим кухонным столом сидела девушка-подросток.

Она

выглядела примерно моей ровесницей, у нее были блестящие черные волосы, которые длинными мокрыми прядями свисали за спиной. Ее худые плечи были ссутулены, и создавалось впечатление, что она пытается от чего-то укрыться. От чего именно, я не могла понять. На ней была слишком большая ей розовая толстовка, на которой красовалась нарисованная блестками кошка. Выглядела эта толстовка так, как будто долго валялась где-то скомканной. Из-за объемной кофты девушка казалась еще тоньше, чем была, а манжеты толстовки свободно болтались вокруг ее хрупких запястий. На ней были синие штаны, какие носят в больнице моей мамы. Выглядело все это так, как будто ее одевали в больничном бюро находок.

– Присаживайся, – пригласила меня мама.

Я села за стол напротив девушки. Ее лицо было бледным и выглядело почти призрачным при свете лампы, висевшей над кухонным столом. Ее огромные ярко-зеленые глаза были устремлены на стоящую перед ней тарелку – там лежал сэндвич с арахисовым маслом и желе, который мама, вероятно, приготовила для нее. Еда так и осталась нетронутой.

Несмотря на то что девушка выглядела так, будто не спала несколько месяцев, и, похоже, не пользовалась косметикой, она была очень красива. Как модель. Меня охватил прилив зависти, но я постаралась его подавить. Я даже не знала эту девушку, и у меня не было причин делать о ней скоропалительные выводы. Но кто она такая и почему сидит на нашей кухне?

Мама словно прочитала мои мысли.

– Джулс, – начала она, усаживаясь на стул. – Это Мэй. Мэй, это Джулс – мой средний ребенок.

Я обиделась, что меня называют средним ребенком, но по какой-то причине мама вела себя совершенно не так, как обычно, поэтому я ничего не сказала по этому поводу.

– Привет. – Я слабо помахала рукой девушке, которая даже не подняла глаз.

– Привет, – пробормотала она в ответ, натягивая манжеты толстовки на запястья.

Сидеть напротив этой Мэй было как-то… странно. От нее исходило сильное притяжение, как будто в ней было что-то магнетическое.

Я не понимала, почему эта девушка оказалась у нас дома, но ей явно было не по себе, и я изо всех сил постаралась разрядить обстановку.

– Прикольная кофточка, – с некоторой иронией пошутила я.

Мэй посмотрела вниз – на кошку из блесток на своей толстовке. Затем подняла огромные зеленые глаза и уставилась на меня.

У меня перехватило дыхание. Я не знала, что сказать. То, как она смотрела на меня, заставило меня почувствовать себя беззащитной, как будто она могла заглянуть мне в мозг.

–

Я… я пошутила, – заикаясь, пролепетала я, отводя взгляд.

Жутковатый взгляд: имеется. Отсутствие чувства юмора: имеется.

– Мам, завтра в интернете объявят результаты кастинга. Я так нервничаю! – На кухню вошла Даниэль и увидела Мэй. – Привет! – Она широко улыбнулась.

– Даниэль, это Мэй. Мэй, это моя младшая дочь, Даниэль.

Мэй едва заметно кивнула.

– Приятно познакомиться, – произнесла она так тихо, что нам всем пришлось податься ближе, чтобы расслышать. Даниэль взяла из шкафа пакет с сушеным горохом и присоединилась к нам.

– Можешь звать меня Дани, – предложила моя сестра, протягивая Мэй пакет с закуской. Мэй с любопытством посмотрела на упаковку, но отказалась.

Мама бросила на меня взгляд, призывая продолжить общение с Мэй, как будто именно я должна была поддерживать эту неловкую беседу. Я не знала, что еще сказать.

– У Даниэль сегодня было прослушивание для школьного мюзикла, – сообщила я, сваливая непосильную задачу по общению с этой молчаливой незнакомкой на мою болтливую сестру, которая в том, что касалось умения разговаривать с людьми, была оскароносным фильмом, а я – курсовой работой студента режиссерского факультета.

– Я собираюсь сыграть одну из главных ролей, – подхватила Даниэль, клюнув на мою наживку. – Мы будем ставить «Злую».

Мэй посмотрела на Дани, ее лицо выразило замешательство.

– Это название мюзикла, – пояснила моя сестра. – Он очень хороший. Он основан на одноименной книге, а та – на «Волшебнике страны Оз», и его ставили на Бродвее.

Все эти слова для Мэй явно звучали как иностранная речь, но Дани это не остановило.

– Я претендую на роль Эльфабы, одну из двух главных ролей. Я очень хочу получить ее, но если не выйдет, я знаю, что сыграю хотя бы на втором плане.

Я была уверена, что Дани получит хорошую роль – она, по общему мнению, прекрасно пела и брала уроки танцев с тех пор, как научилась ходить.

– Ты поешь? – раздался слабый голос с другой стороны стола.

Мы все посмотрели на Мэй. Она продолжила:

– Я когда-то пела.

– В школе? – спросила Даниэль.

Мэй покачала головой:

– Нет.

– В церкви? – предположила я. Дани, Хелен и я пели в церковном хоре, когда были маленькими.

Мэй обдумала вопрос.

– Вроде того.

– Это замечательно, Мэй, – вмешалась мама, сложив руки на столешнице, прежде чем Мэй успела сказать что-то еще. – Спасибо, что поделилась с нами. Итак, девочки, я привела Мэй со своей работы.

Я попыталась скрыть удивление на лице. Для моей мамы было странно приводить домой пациентку. Мама даже почти не говорила о своей работе, когда была дома, не говоря уже о том, чтобы приглашать к обеденному столу больного. Ее профессия требовала строгой конфиденциальности, и она относилась к этому очень серьезно.