Дьявол на испытательном сроке
Шрифт:
— Да! — твердо отвечает Агата. — У него испытательный срок.
— С одной стороны обнадеживает, — Рит ежится, на её лице озабоченное выражение, — с другой стороны, лично мне — страшно, он тогда говорил настолько уверенно — аж мороз по коже. Так и кажется, что он придет ко мне… за этим!
— Не волнуйся, — Агата касается ладошки Рит, — Генри тебя не обидит.
«Ага, потому что в качестве объекта для удовлетворения собственной похоти он выбрал меня», — мелькает язвительная мысль. Даже слегка ревнивая, ведь Агата помнит, что Генри говорил о чувствах
— Рози, мне иногда кажется, что ты блаженная, — Рит вздыхает, смотрит на подругу с сочувствием, — я вообще не представляю, почему Хартмана могли помиловать. Редкостный же козел.
— Нам нельзя осуждать, помнишь? — напоминает Агата, гася в себе раздражение. Никого нельзя осуждать. А подруг — и вовсе не стоит.
— Ага, помню, — Рит снова кривится, — просто вот конкретно с ним это просто сложно.
— Неважно с кем.
Интересно, как быстро станет известно, что Агата стала любовницей Генри? И как среагирует на это та же Рит? Сейчас особенно не хочется терять друзей, когда Джон из списка друзей исчез — хорошо бы если бы не навсегда.
— Черт, — Рит огорченно смотрит на таблицу посещений.
— Что-то случилось? — лицо у подруги действительно расстроенное. Она редко тревожится из-за ерунды.
— Да так и знала, что тогда, психанув, не дошла до еще одной девочки, — Рит огорченно вцепляется в волосы, — и спокойная девочка же, нет причин её без воды оставлять. И сегодня чертов последний день, когда воду до неё нужно донести.
— Что за девочка? — уточняет Агата, радуясь, что Рит перестала говорить о Генри.
— Анна Фриман, распятая 677543, с Плато Суккубов, — Рит прикусывает губу, — и самое паршивое — сегодня мне еще нельзя на поле, только вернулась, вчера чуть в обморок не прилегла, еще не восстановилась.
— Хочешь навещу её? — осторожно предлагает Агата. Ей еще не положены такие частые смены на Верхнем Слое, но она уже отдохнула, и от посещения одной суккубы хуже ей не станет. А так — может, у Рит улучшится настроение, и Агата сможет ей признаться в том, что сблизилась с Генри. Может, Рит её за это не убьет?
— А ты где сегодня? — Рит поднимает на Агату глаза.
— У угасших.
Рит не очень любит эти смены — они малорезультативны, да и вообще весьма скучны, в ходе них нужно молиться по несколько часов кряду. Но сейчас Рит больше переживает за девочку-суккуба, оставшуюся без воды, ну и за грозящее ей самой взыскание, конечно. От миссии милосердии не позволяется уклоняться.
— Хорошо, поменяемся, — кивает Рит, — отгуляю завтра. Спасибо, Рози.
— Да не за что, — облегченно улыбается Агата и подцепляя с тарелки кусочек блинчика, отправляет его в рот. Это оказывается очень не вовремя, потому что именно в этот момент в столовую заглядывает Джон, и Агата от неожиданности закашливается. Разумеется, не заметить её при этом чертовски сложно. Джон быстро шагает в её сторону, подходит к столу.
— Рит, можешь нас наедине оставить, — спрашивает он. Спрашивает с таким печальным видом, что ему, наверное, сейчас бы даже Генри
Рита торопливо собирает бумаги, подвигает к Агате ордер на посещение Анны Фриман, они обмениваются кивками в знак подтверждения договоренности.
— Позволь мне сесть, — тихо просит Джон, пока Агата старательно избегает смотреть ему в лицо.
— Садись, — бурчит Агата. Ей неспокойно от мысли о ссоре. Сложно вообще вести себя с ним холодно — он же её лучший друг.
— Рози, — нерешительно заикается Джон.
Агата пытается выглядеть ледяной и неприступной, но долго не смотреть на него у неё не получается, а у Джона такой покаянный вид, что дальше злиться не выходит тоже.
— Я кретин, — виновато улыбается Джон, — может, врежешь мне еще раз и простишь меня?
— Так прощу, — хмуро бурчит Агата, выказывая обиду уже больше для проформы. Джон улыбается, кажется, что вместе с ним улыбается солнце.
— Прости, вчера повел себя… — Джон закатывает глаза, будто договаривая ими «ревнивый урод», — зря я на самом деле решил, что имеет смысл говорить об отношениях, так было бы проще.
— Забыли, — выдыхает Агата, улыбаясь — кажется, с её души свалился камень. Очень тяжелый камень. Вообще, все эти семь лет она строила свой мир с учетом наличия в нем Джона, и этот неожиданный разлад будто выбивает из-под неё опору.
— Хартман ведет себя прилично? — обеспокоенно спрашивает Джон, а Агата рассеянно пожимает плечами. Как можно описать Генри словом «прилично»? В слово «прилично» не укладывается ни одно из его действий в отношении Агаты, начиная с первого же поцелуя на Полях. Кажется, Джон это понимает, поэтому поправляется.
— Он тебя не обижает? — вообще Агата с трудом не краснеет при этом вопросе. Потому что мысли возвращаются к тому что делал с ней Генри утром…ночью…вечером… И спокойно думать об этом очень не просто, в груди волнительно сжимается сердце.
— Нет, не обижает, — качает она головой, надеясь, что её смятение не очень заметно, — правда, печенье все сожрал, кажется, придется запасаться им заново.
— Говорила с ним о том, что я сказал? — практически втягивая голову в плечи, интересуется Джон.
— Он не отрицает, — Агата пожала плечами, — говорит о преждевременности разговора о чувствах. Это хотя бы честно.
— Тебе достаточно честности? — этой фразой Джон ступает на опасную территорию. Агата и сама точно не знает — достаточно ей или нет.
— Я не думала об отношениях с мужчиной, так что пока достаточно, — отвечает она, отводя взгляд.
— Никогда не думал, что в подобных вещах ты будешь руководствоваться… страстью, — осторожность тона Джона граничит с осторожностью сапера, — это на тебя не похоже…
— На меня вообще не похоже влипать в какие бы то ни было отношения, — огрызается Агата, — я вообще не собиралась. Джо! Еще пара слов в том же духе, и я все-таки не удержусь от еще одной пощечины.
— Прости, я не хочу тебя задеть, — мирно пожимает плечами Джон, — но беспокоиться за друга я же могу?