Дьявол на испытательном сроке
Шрифт:
Сухим раскатом над Плато Суккубов гремит гром. Сверкает молния. Агата ощущает лишь уходящий в землю электрический разряд, и оглушенная им абсолютно бессильным кулем сваливается на выжженную землю — лишь краем сознания она слышит крик. Чужой крик. Высокий, женский.
Разлепить глаза оказывается сложно. Силой разомкнуть веки, заставить себя сесть — еще сложней. Практически невозможно. И тем не менее Агата встает. Её шатает, и в ушах звенит, будто кто-то ударил её по голове. Сосредоточившись, Агата глядит на крест — он черен, как уголь, но спокоен, и челюсти оков
Агата на своих неуверенных ногах шагает к помилованной. Нужно вывести её отсюда — там, за пределами Полей им обеим станет легче. Она касается плеча суккубы, пытаясь обратить на себя её внимание. Это у неё получается, девушка вздрагивает, широко распахивает глаза. Вот только глаза эти опасно светятся хищным янтарем, зрачки сужены в вертикальные щели.
Агату швыряет на землю тонкая, но такая сильная рука суккубы. Девушка вжимает Агату в раскаленный песок, нависает над ней, втягивает носом воздух.
— Сладко пахнешь, — выдыхает она.
Суккубы лишены острых зубов хищных исчадий ада и не могут впиваться в плоть бессмертных душ. Но один поцелуй суккуба — и яд скверны уже растекается по твоим венам, а по крови суккуба разливается бодрящая жизненная энергия. Твоя. Человек выживет после такого поцелуя, душа же из Чистилища на долгие месяцы отправится на возрождение внутреннего сияния в Лазарет.
Агата жмурится, избегая взгляда демоницы, потому что уж что-что есть у суккубов, так это способность гипнотизировать души. Агате не хочется безвольно сдаваться демонице, хотя она и понимает, что протянет недолго — тем более что свободной рукой противница уже передавливает ей горло.
Суккуба сдергивает с Агаты черная когтистая лапа. Сдергивает и швыряет прямиком в крест, врезаясь в который демоница яростно взвизгивает от боли и бросается обратно, но на её пути, между Агатой и распятием, уже стоит демон в боевой форме, сплошь в черной чешуе, с длиннющими когтистыми пальцами, поджарый, но опасный. Агате еще не доводилось видеть цельной боевой формы демона — все, кого она видела, могли превращаться лишь частично. Но этот экземпляр производит впечатление. В этих тонких искаженных пропорциях тела очень сложно увидеть человеческое, но этот демон совершенно точно знает, что делает. Никаких лишних движений, нет — он одним ударом вновь сбивает суккубу с ног, опрокидывает на спину. Она рычит, пытается и сама перейти в боевую форму, но у нее не получается. Агата прокашливается, пытается сосредоточиться, призывает на помощь меч святого огня. Экзорцист из неё паршивый, но кажется, сейчас нужно попытаться урезонить освобожденную.
Она не успевает — рядом приземляются серафимы, и в два голоса вычитывают экзорцизм, зажав демонов между двумя клинками святого пламени. Черный демон, выпускает из своей хватки суккубу, падает на землю, пряча глаза от сияния мечей серафимов, девушка-суккуб тоже перекатывается на живот, утыкаясь лицом в песок. Черный демон напрягается, сбрасывая боевую форму, рыжим ручьем текут по его спине волосы, длине которых позавидует любая лондонская красотка.
— Генри, —
— Ты дура? — шипит Генри прямо ей в ухо, чтоб серафимы не слышали. — Ты какого черта тут творишь.
— Молилась, — виновато шепчет Агата.
— Точно дура, — выдыхает Генри, — я ведь еле успел, понимаешь?
— Отойдите от демона, мисс, — раздается приказ одного из серафимов, и из этой боевой пары Агата не знает никого, лица слишком бесстрастные, сухие, вряд ли им удастся что-то объяснить.
— Он амнистированный, — пытается сказать Агата, но стражи не особенно обращают на это внимание.
— Многовато сегодня амнистированных, — качает головой один из них, а затем заставляет подняться суккубу. Демоница, непрерывно кашляющая, будто пытавшаяся выкашлять собственную сущность, пытается стоять ровно. После экзорцизма она выглядит бледной, но не опасной. С гладкими блестящими волосами и томными губами. Девушка глядит вокруг ошарашенно, будто не до конца понимая, кто она и где находится.
— Проваливай, — шипит Генри Агате, — сейчас же, крылья в зубы и лети отсюда, мне не с руки тащить тебя сегодня, при ней — слишком опасно. Очень вероятно, что эта дура кого-нибудь да ранит, и я не хочу, чтоб это оказалась ты.
Агата сдается, материализует крылья, взлетает. Ищет взглядом Джона, но не находит. Пытается призвать его по знаку, но треугольничек «дельты» покалывает в ответ. Джон не может сейчас прийти к ней. Хорошо бы он сейчас не влип, как она. Сейчас их затея уже кажется Агате самонадеянной, но поздно — она уже освободила еще одного демона, и хорошо, если Джону это не удалось. Хорошо, если он сейчас просто встретил какого-то приятеля из стражи и болтает с ним. Тогда Артуру Пейтону Агате придется каяться не в столь многих нарушениях.
Еще один раз (4)
— Садитесь, юная леди, — мистер Пейтон смотрит на Агату как на нашкодившего ребенка. Она же от одного этого взгляда чувствует себя как высеченная, ей совершенно не хочется сидеть.
Тем не менее Агата подчиняется и тихонечко оседает на кушетку. Артур подходит, заставляет Агату поднять голову, осматривает её шею — похоже, от пальцев суккубы остались кровоподтеки.
— Вас, наверное, саму приковать надо, чтобы вы не творили ерунды, да? — с иронией интересуется Артур, а его пальцы на шее Агаты наливаются исцеляющим теплом.
Агата молчит, ей сейчас сказать совершенно нечего. До нее запоздало доходит, что вообще-то демоны действительно опасны, просто ей с Генри каким-то образом повезло.
Артур барабанит пальцами по столу, смотрит на подавленную Агату.
— Рассказывайте уже, — наконец произносит он, — что натворили, кого освободили? После Хартмана мы уже, кажется, ко всему морально готовы, так что давайте, юная леди, рассказывайте.
— Я не думала, что у меня получится, сэр, — тихонько произносит Агата, — хотела только попробовать. И вообще была уверена, что вы не правы. Нельзя же запрещать молиться.