Дьявол в музыке
Шрифт:
– Вы снова читали «Монаха», - вздохнул Флетчер, - значит, сегодня вечером, будете подпрыгивать от каждого скрипа половицы и каждый час перезаряжать пистолеты.
Джулиан подумал, что эти двое слишком много времени проводят вместе.
– Не стоит ли вам познакомиться с местным обществом? Я был бы рад представить вас маркезе Мальвецци.
Глаза Сент-Карра загорелись. Он уже начал было говорить, но Флетчер оборвал его.
– Вы очень добры, мистер Кестрель, но вы не можем вторгаться в чужое общество.
–
Кажется, Флетчер растерялся на мгновение, но потом рассмеялся.
– Умею, но это будет создавать неудобства для окружающих. Почему вы спрашиваете? Вы готовите концерт?
– Нет, - ответил Джулиан, - на самом деле, я расследую убийство.
У Сент-Карра отвалились челюсть.
– Убийство! О, конечно, вы ведь раскрывали убийства в прошлом. Я читал в «Колоколе лондонской жизни». А кто убит? Как убит? Когда это случилось?
– Дело, я полагаю, в убийстве маркеза Мальвецци, - медленно проговорил Флетчер. – Мы немного слышали об этом в Милане. Это случилось несколько лет назад, верно?
– Четыре с половиной года, - уточнил Джулиан, - но лишь недавно стало известно, что это убийство.
– Четыре с половиной года? – Сент-Карр был разочарован. – Но тогда убийца уже давно скрылся.
– Необязательно, мистер Сент-Карр. Порой безопаснее всего прятаться у всех на виду.
– Вы хотите сказать… где-то поблизости? – Сент-Карр бросил вокруг беспокойный взгляд.
– Мистер Флетчер уже обыскал этот остролист, - успокоил его Джулиан.
– Убийца в окрестностях! – Флетчер покачал головой в комичном отчаянии, - А я-то думал, что здесь удержу Беверли подальше от проблем!
Глава 17
Джулиан рассказал маркезе о Флетчере и Сент-Карре, и та послала им приглашение на кофе к завтрашнему вечеру. Хозяйка заметила, что если так пойдёт и дальше, англичан на вилле вскоре станет больше, чем итальянцев. Впрочем, затронув эту тему этим вечером она выглядела задумчивой. Маркеза и Джулиан сидели в музыкальной, хотя всех остальных благоухание этого вечера выманило на улицу.
– Вам не кажется интересным, что два молодых англичанина появились почти что у нас на пороге? – спросила она.
– Вовсе нет. Разве на озеро Комо не приезжает много иностранцев?
Она вздохнула.
– Я думаю, не стоит ждать, что Орфео сам явится нам в руки.
– Я не думаю, что кто-либо ждёт от него такого – быть может, кроме де ла Марка.
– Это странно, верно? – задумчиво спросила маркеза. – Отчего он так уверен, что Орфео найдут?
Джулиан пожал плечами.
– Всё, что говорит месье де ла Марк – это три части насмешек на одну часть мистификации. Из его слов невозможно сделать выводы о его мыслях.
– Вам он не нравится, -
– Он бы нравился мне больше, маркеза, если бы он меньше нравился вам.
Она улыбнулась.
– Но я пригласила его лишь ради вас – ведь вы хотели свести с ним знакомство, - она легко коснулась его руки. – Могу я попросить вас сыграть для меня?
Она подошла к пианино и взяла кипу нот с подставки.
– Вот, - это была «Аппассионата» Бетховена – Лодовико обожал её, хотя не любил немецкую музыку. Если вы согласитесь сыграть её, я буду переворачивать страницы.
Он сел за инструмент. Маркеза встала рядом, время от времени наклоняясь, чтобы перелистнуть ноты. Это отвлекало Джулиана, но придавало игре пыл. Когда он закончил, маркеза захлопала в ладоши.
– Брависсимо!
Джулиан поклонился. Она потянулась за страницами, чтобы убрать сонату с подставки – а значит, стала к нему ещё ближе.
– Как странно. Посмотрите.
Маркеза указала вниз страницы, где линии нотного стана тянулись чуть дальше, чем сами ноты. В конце произведения были синими чернилами трижды написана пара нот – «фа» и «си».
– Это почерк Лодовико, - заметила она.
– Вы уверены?
– Да. Я часто видела, как она записывал отрывки новых произведений.
Джулиан нахмурился. Через какое-то время он спросил:
– Эрнесто говорил вам, что по его мнению, маркез Лодовико незадолго до смерти писал музыку?
– Да. Я помню, как была немного удивлена, что его творения так и не нашли. Но смерть Лодовико была таким потрясением, что я не придала этому особого значения.
– Ещё он говорил, что маркез Лодовико писал ноты на любой бумаге, что подворачивалась под руку. Возможно, это она из них, - он посмотрел на стопку бумаг под пианино. – Это всё ноты Лодовико?
– Да. Вы хотите сказать, там может быть больше пометок?
– Мы должны узнать, - ответил Кестрель.
Они сели на скамеечку у пианино, каждый перебирая пачку бумаг. Наконец, Джулиан сказал:
– Я кое-что нашёл.
Маркеза наклонилась посмотреть – её мягкие тёмные волосы коснулись его щеки.
– До-Фа-диез, - прочитала она, - эта пара повторяется три… нет, четыре раза на этой странице, везде, где осталось свободное место. Это точно почерк Лодовико. Что это не произведение?
– «Ah! Che invan sul mesto ciglio»[46] из «Магомета II» Россини, - он посмотрел на титульный лист. – Впервые исполнялось в декабре 1820 года. Маркез Лодовико мог сделать эти пометки только между декабрём 1820-го и мартом 1821-го, когда был убит.
– Именно в тот период, когда он знал Орфео, - тихо добавила маркеза.
Они просмотрела остальные произведения, но больше не нашли ничего.
– Зачем писать одни и те же ноты на одной странице? – гадала маркеза.