Дьяволица
Шрифт:
— Ах, все равно когда, где, с кем, только бы забыться! — решила Лидия и с несвойственной ей поспешностью согласилась на ужин с шампанским.
Теремовский был в восторге от поездки: «Не бывать бы счастью, да несчастье помогло», но все время задумывался и искал удобного момента расспросить Лидию откровенно о всех деталях этого несчастья;
Он догадывался. Но так смутно. А ведь, быть может, дело серьезное и требующее немедленных мер предосторожности!
«Какая досада, что мы не смыли это проклятое пятно
И вообще он не осмелился расспросить ее ни о чем, боясь, что пропадет ее прелестное, полное смеха и задора, расположение духа.
Он только заметно и незаметно подливал ей в бокал шампанского, а в рюмочку ее любимый ликер «Банан де Мартиник».
— Я сегодня буду толстовкой!..
— Я вас не понимаю…
— Ну да… Муж иногда ко мне подходит и говорит: ты сегодня должна быть толстовкой..
— То есть?..
— То есть… непротивленкой…
— Вы сегодня обещаете не противиться злу…
— Да! Торжественно обещаюсь!..
— Но где вы видите зло!.. Неужели это искрящееся шампанское — зло, или этот кристалически-прозрачный ликер — зло?… Или вы думаете, что я — зло?…
— Нет… Вы добрый… Вы милый… Я раньше думала, что вы злой… Мне всегда казалось, что когда вы на меня смотрите, вы меня… раздеваете… И я все боялась, что вы начнете меня целовать…
Вино затуманило голову Лидии. Ей было жарко и она несколько раз оттягивала рукой воротник.
— Как душно…
— Ну вот… если я добрый, то меня конфузиться нечего… Позвольте, я вам расстегну воротник… Вам будет легче… Действительно, жарко… У меня тоже лицо горит…
И, не ожидая ответа, Теремовский начал расстегивать и расшнуровывать платье.
— Ну какой же вы нахал!.. Нахал и милый… Ненахальный нахал… Ну… дальше нельзя… Этого не смейте… Вот шалун…
— Молчите, непротивленка!
И все смелее и увереннее делались движения его руки. Все больше и больше крючков и кнопок сумел он победить…
Вот спустился лиф и дурманящий аромат женского тела охватил его.
Не в силах совладать с собой, он прильнул поцелуем к ее губам, плечам, шее, груди… Она нежилась, как Даная, под золотым дождем поцелуев, она жмурилась, как котенок, она вздрагивала, как Мимоза, чутко и сладострастно, болезненно сладострастно, как молодая женщина, только что пережившая истерику…
Глава восьмая НЕЖДАННЫЕ ГОСТИ
На рассвете, около четырех, на лихаче подкатила Лидия Львовна к крыльцу. Дорогой она заснула на плече Теремов-ского.
Обыкновенно дозвониться к швейцару в такой час было целым событием. А сегодня он, не ожидая звонка, распахнул дверь.
Лидии Львовне не показалось это странным. Она была еще под парами шампанского и поцелуев.
Швейцар заметил, что с
Он хотел ей что-то сказать, предупредить о чем-то важном. Но раздумал.
У парадной двери ей не пришлось ждать. Не пришлось даже звонить. Дверь сама распахнулась.
Лидию Львовну ждали с нетерпением. В передней она нашла несколько незнакомых субъектов.
— Что такое? В чем дело? К себе ли я попала?
Навстречу ей шел полицейский офицер:
— Извините, сударыня. Я имею предписание произвести у вас обыск… Вот эти лица — понятые. А вот этот извозчик… Не признаете ли, вы, сударыня, этого извозчика?..
Она взглянула на стоящего в углу мужика, и опьянение мигом соскочило.
История всего этого страшного дня пронеслась перед ее глазами, она как-то вдруг поняла все и отдала себе отчет во всем зараз.
И особенно хлестнуло ей по лицу сознание, что вот она, Лидия Невзорова, урожденная Хомутова, в четыре часа ночи возвращается домой из ресторана, пьяная, растерзанная, опоганенная, со своим любовником… Да, с любовником!.. Она отдалась ему, сама навязалась, пьяная развратница… Она изменила… и кому? Милому, нежному, доверчивому, как ребенок, идеальному Пете…
— Возьмите меня! Возьмите меня! Арестуйте же меня! Я — преступница! Я — подлая женщина! Я убила мужа!.. Я не имею права глядеть на своих детей!.. — она кричала и рвала на себе платье.
Она упала на пол и билась в судороге. Офицер насильно заставлял ее выпить холодной воды.
Ее зубы выбивали дробь о краешек стакана.
После нервного подъема наступила реакция, в безразличной, сонной, пьяной апатии сидела она у стола, смотря невидящими глазами на то, как хозяйничают в ее квартире.
Глава девятая УЛИКИ НАЛИЦО
Ей показали салфетку, смятую и выпачканную в чем-то желто-коричневом.
— Признаете ли вы эту салфетку вашей?
— Признаю.
— Признаете ли вы эту простыню?
— Да, это мои метки.
— Как вы объясните происхождение кровавого отпечатка руки на стене в спальне?
— Да, это моя рука!..
Она, не слыша, прослушала протокол осмотра и машинально подписала акт.
Не придала никакого значения полушепоту офицера с помощником.
— А его задержали?
— Точно так. Оказался по паспорту присяжным поверенным.
— Задержите до меня.
— Шибко ругается. Не в своем виде.
Покончив со всеми формальностями, офицер обратился к Лидии Львовне:
— Не пожелаете ли проститься, сударыня, с детьми? Я имею предписание вас арестовать!
— Дети! Где дети!.. Я не мать им… Я больше не мать! Я убила мужа… Я убила детей!..
Офицер не понимал, спьяна или со страха заговаривается женщина и пожал плечами.