Дьявольские шутки
Шрифт:
— Я не говорил, что ты боишься. Я попросил тебя остановится, — Рагиро не знал, что просить Лерта не пытаться его спасти окажется тоже сложно. Язык не слушался, хотелось спросить, есть ли у него план, что он собирался делать, может, нужна какая-то помощь — так команда «Гекаты» поможет. — Ради меня, — добавил Рагиро печально, отрешенно.
— Не смей меня о таком просить. Тем более ради тебя! — Эйлерт снова разозлился и начинал злиться сильнее от того, что не получалось контролировать собственные эмоции. Он никогда не жаловался на отсутствие самоконтроля, но сейчас…
Сейчас все превращалось в безумие.
И
— Разве ты не понимаешь? Ты же не дурак, Лерт. Во всяком случае не был им, — голос надломился, сердце трещало по швам.
— Больше десяти лет прошло. За такое время люди меняются, — не унимался Лерт. — И не всегда они становятся умнее.
Эйлерт давно не чувствовал такой злости, Рагиро давно не чувствовал такой печали.
— Но не ты, — отрезал Рагиро. Жёстко, грубо, так, как не позволил бы себе разговаривать с самым важным и единственным в его жизни человеком, если бы ситуация позволяла. Но ситуация не позволяла.
Рагиро начинал думать, что уже был готов к тому, что Эйлерт рано или поздно его возненавидит. Но ненависть всё равно была лучше, чем его готовность убиться ради того, кто не стоил, чтобы ради него и его свободы убивались. Эту мысль Рагиро повторял про себя, чтобы запомнить её, привыкнуть к ней, чтобы потом не чувствовать слишком сильной боли и чтобы потом раны — не те, которые его Сила залечивала, другие, которые нельзя разглядеть — не разъедали внутренности.
Он твёрдо решил отговорить Эйлерта от его затеи, убеждал, — в первую очередь самого себя — что у него всё получиться и всё вернётся на свои места.
— Сколько уверенности, Рагиро, — сквозь плотно сжатые зубы прорычал Эйлерт. Он не понимал, откуда в нём вдруг появилось столько ненависти. И к кому? К тому, кого он любил больше жизни. Их встреча должна была произойти не так и не здесь. Лерт смотрел на призрака, выглядевшего, как Рагиро Савьер, но он даже прикоснуться к нему не мог — рука бы просто прошла насквозь. — Видеть тебя и не иметь возможности прикоснуться — хуже, чем не видеть совсем.
Слова больно резанули обоих. Рагиро передёрнуло, и Эйлерт заметил бы это, если бы он действительно стоял перед ним, а не использовал магию.
— Если это сохранит тебе жизнь, то лучше пусть будет так. Лучше ты будешь злиться на меня…
— Рагиро! — неожиданно крикнул Лерт, впервые за их встречу посмотрев ему в глаза. От прямого взгляда их пробрала мелкая, но сильная дрожь. — Хватит! Я злюсь не на тебя. Прекрати так себя вести. Это отвратительно. Неужели ты так ни черта не понял — ни за то время, пока мы жили в Сент-Люси, ни сейчас? Ты мне тоже всегда казался умным, но, видимо, за тринадцать лет отупел не только я. Какого чёрта, Рагиро? Я спрашиваю тебя, какого чёрта?! Ты делаешь вид, что твоя жизнь не важна, убеждаешь себя и меня, что ты для меня ничего не значишь, но тогда зачем — скажи мне, зачем! — я из кожи вон лезу, не боюсь угробить свою команду, своих друзей, лишь бы вытащить тебя оттуда, где ты застрял из-за меня!
Когда Эйлерт последний раз кричал из-за нахлынувших чувств, не помнил ни сам Лерт, ни Рагиро. Возможно, он вообще никогда не кричал от такой неистовой злости, а может быть, когда-то в прошлой жизни. Никто не знал.
— Думаешь, я пытаюсь спасти тебя из-за чувства вины? Нет! Я
Звенящая тишина оказалась слишком громкой.
Рагиро изумлённо смотрел на Эйлерта. Ему не раз говорили, — сам Лерт, Нельс и Нала — что лучше иметь одного настоящего друга, который будет готов сделать ради тебя всё, что угодно, даже воевать с Морским чудищем. Тогда они об этом шутили, сейчас стало не до шуток. А ещё ему говорили, что у него такой друг есть. Был.
Когда-то Эйлерт говорил ему, мальчишке, мол «знаешь, не важно, что нас ждет, я с тобой до конца, потому что ты мне нужен, потому что ты самый важный для меня человек». Рагиро слабо улыбался в ответ, незаметно кивал, соглашался, но до конца так и не верил, потому что подобные заявления были очень громкими, а они были детьми. Рагиро не брал в расчет то, что он сам был готов отдать и сердце, и душу, и жизнь, если Лерту это понадобиться, если его это спасет, если… Таких «если» было несчётное количество.
Звенящая тишина оказалась оглушительной.
Каждый из них молча кричал.
Каждый из них слышал крик другого.
Каждый из них чувствовал себя бессильным.
— У тебя есть план? Хотя бы примерный, — Рагиро не узнал собственный голос: так дико, испуганно и тихо он звучал. Словно говорил он из далекого, но никогда не забытого прошлого.
— Только примерный и есть, — нервно усмехнулся Эйлерт и тоже не узнал свой голос: в нем слышалось слишком много горечи и усталости, бессилия, словно Морской Дьявол уже сломал его. — Не стоило так злиться, — поспешно добавил он, отводя взгляд.
— Если извинишься, я при встрече тебе врежу, — парировал Рагиро, и они оба легко рассмеялись, на мгновение вернувшись в прошлое.
Звенящая тишина замолкла.
— Так каков план? — напомнил Рагиро. — Если я не могу отговорить тебя, то остается только помочь.
Он поверил в то, что авантюра, в которую ввязывался Эйлерт, могла окончиться хорошим концом, прямо как в сказках, где «жили они долго и счастливо». Чем чёрт не шутил? Чем Дьявол не…
Вдруг у них был шанс выйти победителями?
Вдруг.
— До смешного простой, — признался Лерт и сразу посерьезнел. Рагиро — тоже. — Собрать парочку сильных команд, в первую очередь тех, кто был на «Эгерии». Этим занимается Риган. Найти Маледиктус, победить Морского Дьявола, освободить тебя.
Рагиро смотрел на Эйлерта, как на отъявленного психа без инстинкта самосохранения.
— Ты рехнулся? И это все? Лерт, нет, ты не…
— Мы договорились, — оборвал его Эйлерт. — Ты не переубеждаешь меня.
— Я не переубеждаю. Но твой план обречён на провал. В таком виде — точно. Я не единственный его подчиненный. Есть ещё Палачи. Их не так много, но они очень и очень сильны. Сильнее моей команды. Но «Эгерия» может с ними побороться, имея шанс на победу, — Рагиро задумался, сделал паузу. — Есть ещё Джеральдина. При жизни ее называли Дьяволицей Джеральдиной. Она не то чтобы предана Бермуде, скорее служит ему из-за того, что так может мстить тем, кто виноват в смерти её мужа. Ее я попробую склонить на твою сторону.