Дыханье последней любви

Николаец Виктория

Ревность стала моей постоянной спутницей. Понимаю, что напрасно мучаю себя, но ничего с собой поделать не могу. Комплексы, что я сейчас некрасива, что стала страшно,й только подливают масла в огонь. Игнат не давал мне повода для ревности, даже наоборот. Стоит только вспомнить, как он смотрит на мою увеличившуюся грудь, или что у него стояк появляется, стоит только ко мне прикоснуться. Разумом я понимаю, что зря нервничаю, но сердце глупое ревнует к этой блондинистой козе.

В приемном покое работает некая Алла, старший анестезиолог. И это тупая блондинистая

коза все время строит глазки моему мужу. МОЕМУ мужу. И каждый раз пытается сделать мне "комплимент". Типа: " Камилла Вадимовна вы сегодня не такая бледная, как вчера, Вас сегодня еще не тошнило?" - и все это она говорит с такой милой улыбкой на лице, что порой мне хочется заехать ей, чем ни будь тяжелым по лицу. Жутко она меня бесит.

А вот Игнату нравится наблюдать за нашими перепалками, хотя теперь гораздо меньше, после того как я его послала вместе с ней на велико русском матерном в лес за грибами, и не разговаривала с ним три дня, после чего палата стала похожа на оранжерею. Хотя цветы в палатах запрещены, но ему можно, начальник все-таки.

В палату открылась дверь и въехала коляска с пожилым мужчиной и Аллочка. Мужчина закашлял так, что мне показалось он, сейчас с этой коляски свалится. На вид ему лет пятьдесят, бледный, немного полноват, взмокший, видно температура есть. Только какого черта его сюда привезли, ко мне. Я беременная с плохим иммунитетом, подхвачу грипп и все, кранты.

– У него пневмония, не беспокойтесь, - сказала Аллочка, помогла мужчине сесть на кровать и быстренько ушла.

– Здравствуй дочка, - сипло проговорил он и закашлялся, - Меня Алексеем зовут, тебя как.

– А меня Камилла, - у мужчины был добрый взгляд, милая улыбка.

– Красивое имя. А ты чего здесь лежишь? Молодая ты, еще в больничках валятся - сказал он, в этот момент схватился за грудь и прерывисто вздохнул.

– Спасибо. Да... я - мне не дал, договоришь Гришка, который буквально влетел в палату.

– Камэла, у нас проблемы, большие, - он посмотрел на Алексея, - Ой, проститэ. Камэла мы можем выйти, это очень важно.

– Вы мне не мешаете молодой человек, говорите тут, - я благодарно кивнула Алексею и принялась слушать Гришу.

– ...у него началась тахикардия и сейчас он в реанимации. Но никаких противопоказаний к компонентам препарата у него не было. Я не знаю, что пошло не так, - закончил Гриша. Наш второй пациент, который согласился на эксперимент с препаратом сейчас в реанимации, а почему мы не знаем.

– Принеси мне его карту, назначения прошлого врача, снимок плевральной и грудной полости, УЗИ сердца, еще нужно проверит его ЭКГ, и сделайте повторную кардиограмму, когда получишь результаты, скажи мне, и я приду в лабораторию.

– Хорошо, - он собирался уже уходить, когда я заметила, что Алексею стало

плохо. Сначала он побледнел, затряслись руки, потом задрожал всем телом и потерял сознание. При пневмонии такого не должно быть. Поскольку я здесь в качестве больной, то у меня даже стетоскопа не было. Ппц.

– Дай мне стетоскоп быстро, и позови Игната и Кирилла!
– крикнула я Грише, схватила его стетоскоп и начала слушать сердце Алексея.

Черт, черт, черт. Время уходило, а жизнь этого мужчины шла на минуты. Не вовремя начала толкаться Алиса.

В палату влетела Алла и начала на меня кричать.

– Ты что делаешь идиотка. Ты ему ребра сломаешь, - в это время делала непрямой массаж сердца. Ничего сука, ты у меня еще получишь, сейчас только вытащу его с того света.

– Раз, два, три, четыре, - вдохнула ему воздух в рот.
– Раз, два, три, четыре, - вдохнула. Пальцы Алексея начали синеть. Млять. Подождала двадцать секунд и со всех силы саданула кулаком по его груди, потом еще раз. Хрустнуло ребро, но Алесей открыл глаза, и сдавленно ахнув, вдохнул. Обошлось, Господи, обошлось. Я буквально сползла на пол возле его койки. Руки подрагивали, сердце колотилось так, что ничего не было слышно за шумом ударов сердца.

В палату вбежали обеспокоенные Кирилл и Игнат, Алла сразу начал кричать, что я сломала ребро Алексею.

– Да она чуть не убила его!
– кричала эта припадочная, в это же время санитары увозили Алексея в реанимацию. Все мне этот цирк надоел, сейчас я им тут устрою армагеддон мать их так.

– Пасть закрой и не вякай!
– заорала я, Игнат и Кирилл чуть воздухом не подавились. Поняв, что сама я не встану, Игнат поднял меня на руки, а потом поставил на пол.

– Объясни, пожалуйста, что здесь произошло, и я надеюсь, что это не результат твоей ревности, - сказал Игнат, а я после его слов готова была его удавить на радостях.

– Что происходит? Вы кого в штат набрали идиоты!
– опять проорала я.

– Чего орешь? Тебе нервничать нельзя! И объясни внятно, чем тебе не нравится штат!
– строго сказал Игнат.

– Кто принимал этого Алексея?- спросила я и посмотрела на Кира, так как Игната за его слова могла и ударить.

– Должен был принимать дежурный терапевт, но у нас аврал сегодня поэтому приняла его и поставила диагноз Алла Евгеньевна, - Алла кивнула на слова Кира подтверждая.

– То есть анестезиолог поставила диагноз пневмонии без снимка легких, и элементарного обследования стетоскопом?
– я опять начала кричать.

– Хватит орять, твою мать! Успокойся и скажи, какого ты подняла тут такой кипишь!
– громко сказал Игнат, во мне опять проснулась ревность.