Дыханье последней любви

Николаец Виктория

– Ты ее защищать вздумал?

– Да причем тут это?
– заорал он в ответ.

– А притом. Как можно было пропустить, его отекшие пальцы, тахикардию, и хриплое дыхание? А сеточку сосудов, как можно было пропустить? Я не понимаю, как можно спутать микроинфаркт и пневмонию? Это еще на третьем курсе проходит каждый студент!
– я повернулась к Аллочке, - Ты из-за своей самоуверенности чуть не убила человека, понадеялась на врачей скорой, не проверила диагноз

и чуть не сорвала реанимацию! Если бы не я, мы бы потеряли его!

– Ты сломала ему ребро и не одно, наверное, - зло сказала она меня. Господи она даже вину свою не признает.

– Это лишь говорит о том, что массаж сердца делал профессионал, - сказал Кирилл, Игнат же молчал. Стало обидно, значит, как просить прощения, и доверия он первый, а как защитить меня от нападок этой... бля ..блондинки он молчит. Глаза защипали слезы. Нет, я не буду плакать, не буду.

Кирилл видя, что тут назревает семейная ссора, увел Аллу и оставил нас одних.

– Чего молчишь или язык проглотил?
– грубо спросила я у Игната, стараясь не показать как мне больно от его молчания. Его молчание вернуло меня на девять месяцев назад. Тогда он тоже молчал, просто тихо меня ненавидел и изменял.

Я не переживу этого еще раз. Не смогу!

– Что ты молчишь? Или опять начнешь меня тихо ненавидеть и предавать?

– Ты понимаешь, что тебе нельзя делать резкие движения? Понимаешь, к чему это могло привести?
– зло спросил он.

– А что надо было дать ему умереть?
– ошарашено спросила я.

– Ты могла потерять нашу дочь!
– ой идиот.

– Так может ты со мной только из-за дочери? Может, ненавидишь по-прежнему, а терпишь только из-за принцессы??

– Да, причем тут ненависть? Не ненавидел я тебя, а боялся... потерять твою любовь, боялся жалости, думал, что со шрамами ты меня разлюбишь, оставишь одного. Я ведь теперь увечный, от меня даже друзья шарахаются, а я боялся, что и ты будешь... Я тебя любил и люблю.

То, что он мне сказал, ударило посильней всякого молчания. Мужчина, которому я посвятила всю себя и свою жизнь, которым жила... сомневался в моей любви. Стало больно! Очень.

– Ты, ты сомневался во мне. Разве я как-то показала, что внешность это главное. Разве дала повод усомнится? Или может ты судил по себе? Разве могут любить за внешность? Разве...- не смогла закончить, воздуха от боли в душе просто не хватало.

– Да не важна мне твоя внешность!- он попытался обнять меня.

– Не трогай меня!
– гаркнула я и отошла к окну, стараясь сдержать слезы обиды.

–

Я тебя люблю не за внешность! Я тебя люблю за то какая ты есть! Нежная, ранимая, но сильная и упрямая. Наивная, добрая и красота мне не важна, - тихо сказал он.

– Тогда почему ты решил, что со мной иначе! Почему ты решил, что для меня твоя внешность главный критерий? Объясни мне почему, черт бы тебя побрал!
– крикнула я и захрипла, похоже, я сорвала все- таки голос.

– Потому что глупец и идиот!
– Игнат обнял меня, положил свой подбородок мне на макушку.

Он не доверял мне и сомневался!

– Это все причины или было что-то еще?
– сухо уточнила я. Почему он мне изменял мне интересно.

– Я пытался тебя оттолкнуть, и поэтому ты застала тогда меня с медсестрой, а потом злился, потому что ты уехала, хотел забыть, но так и не смог, - грустно сказал он, причиняя мне новую боль.

Почему любовь к этому мужчине в последнее время приносит мне только боль! Почему я все равно его люблю, не смотря ни на что?

– Игнат, я люблю тебя, люблю тебя всего и мне неважны твои шрамы, и их люблю, - повернулась к нему лицом, - Но дай мне время, что бы подумать и решить, что делать дальше. Хотя бы день. Один день.

– Я не смогу не видеть тебя целые сутки, - прошептал он. Взял мое лицо в руки и заглянул в глаза. Я не удержала и начала молча плакать. Игнашка начала губами ловить мои слезинки, - Прости меня, прости.

В его глазах отражалась такая любовь и нежность, что трудно было не поверить ему. Но мне нужен был этот день.

Его губы накрыли мои, и я задохнулась от пронзившего меня желания. Я так скучала по его губам. Отрыла свой рот и застонала. Его язык хозяйски ворвался в меня. Я готова была отдаться ему, прям здесь и сейчас.

– День, дай мне день!
– сказала, оторвавшись от его губ, Игнат дышал также тяжело, буквально проглатывая воздух, что возбуждало меня еще больше.

– День, куколка. Только один день, - сказал он хрипло и, поцеловав меня в щеку, и в живот ушел, а я осталась стоять у окна думать. Думать о том, что мне предстоит принять самое трудное решение в моей жизни.

Через минуту я поняла, что со мной что-то не так, кровать стала мокрой, а низ живота начало ощутимо тянуть.

Попыталась в стать, но согнулась от боли. Рукой нашарила телефон и набрала Игната.

– Любимая, ты передумала?
– ласково сказал он. Ага, сейчас! Мне стало страшно. Я на восьмом месяце, статистика смертности недоношенных детей в этот период слишком высока, поэтому я заорала на всю глотку: