Дыхание Голгофы
Шрифт:
– А я стою и гадаю. Он или не он? – раздается вдруг звонкий девичий голос.
Я поднимаю глаза – Анюта!
– Ты как здесь?! – вскакиваю я. Что сказать, я удивлен и обрадован одновременно.
– Я из командировки. В Астрахани была. Иду с главного вокзала мимо площади к троллейбусу и вот вы.
Анюта в светлом брючном
– Ну что, будем здороваться, товарищ капитан, - лукаво усмехается она. – Как вы здесь оказались?
– Будем, конечно, будем, - искренне рад я. Наклоняюсь и целую ее в щеку. – К родителям еду в деревню. Ты же помнишь, я сельский паренек.
– Нет, не помню. Некогда вам было, офицер, свою биографию рассказывать. Делом мы были очень важным заняты.
– Ну да, женушку непутевую караулили, - подхватываю я весело. – Исправляюсь. Корни деревенские. Отец агроном, мать ветврач… Заждались меня.
– А я гляжу - с пригородного. Это здесь, недалеко?
– Относительно. К вечеру доеду.
– А я как-то подумала, ну вот, помирился сосед с суженой своей и забыл про соседку. А цветочки ваши долго стояли. – Глаза Анюты погасли. – Все забывается.
– Нет, что ты. Такое не забудешь. Если честно, я несколько дней тебя на площадке поджидал. Ни телефона, ни фамилии твоей. Все надеялся на случай. А постучаться – сил не хватало.
– Я вздохнул. – Расстались мы. Жена на развод подала. Она на четвертом месяце беременности.
– Сочувствую, - Анна отбрасывает локон волос и смотрит на меня в упор, и мне почему-то становится стыдно. – Ну да я помню те ее слова «Ты ж мне не оставил выбора».
– А чего ж ты не самолетом в командировку? Сапожник без сапог? – сооружаю я первый попавшийся на ум вопрос, чтоб не затеряться в неожиданно нахлынувшей тоске.
– А у нас бортами летает только начальство, - отвечает Анюта и скользит по мне чуть насмешливым взглядом. – А по вас не скажешь, что вы убиты горем.
– Это я креплюсь. Пережил, чего уж, рогоносец, - пытаюсь острить я. – Кажется, мы были на ты?
– Были, - соглашается Анюта. – Но давно. А что, заново надо привыкать?
– Будьте так любезны, черкните мне номерок телефона и вашу фамилию. – Это я шепчу ей на ушко.
– А это очень нужно? – так же шепотом спрашивает Анюта.
– Очень.
–
– Ну вот и кстати, - принимаю я блестящую картонку, читаю: «Анна Николаевна Кремнева, экономист».
И в эту минуту голос в репродукторе объявляет о времени отправления моей электрички.
– Это моя, – говорю я. – Ну, теперь я спокоен. Сразу по приезду из деревни позвоню. Я на пару недель… А может и раньше.
Анна протягивает мне руку. Улыбается.
– А что бы ты хотел услышать на дорожку, капитан?
– А чего не жаль, - смотрю я ей прямо в глаза.
– Я буду ждать звонка, - отвечает она и тоже не спешит снимать с меня взгляд.
Шагнув от нее, я обернулся. Она смотрела мне вслед.
… К себе, в деревеньку я добрался под вечер. Солнце над горизонтом уже загустело и первый влажный ветерок чуть тронул зной.
До станицы по витиевато спускающемуся вниз тракту пара километров. Не успел я сделать и нескольких шагов, как возле меня лихо затормозил УАЗ. Председательский! Я открыл дверцу – за рулем сидел белобрысый паренек с очень знакомыми глазами. Я поздоровался с ним за руку и спросил:
– Ты, случаем, не Прохора Коршунова сынок?
– Так точно, товарищ капитан. Юркой меня кличут, а я вас помню. Вы нашего агронома сын.
– Отвечаешь «так точно», служил?
– На Кавказе, только пришел. Вот председатель свою тачку и доверил. Счас только в район его отвез. Сказал, чтоб не ждал.
– Батько-то как?
– А помер батька от водки этой зимой, - как-то нервно дернул головой парень
– И ты так смело об этом говоришь? – удивился я. – Мог бы и помягче диагноз придумать для чужих. Все же отец.
– А тут что хошь придумывай. Полдеревни под бухлом ходят. Противно. Малость оклемаюсь и рвану в город, чтоб не пропасть…
– Смело, - только и вздохнул я. – Жалко Прохора, хороший был кузнец.
– А вы из Афгана, да? – спросил парень и, не дожидаясь ответа сказал: - У нас тут похоронка вместе с гробом пришла. Моего одноклассника Колю Самохвалова «духи» подстрелили. Ну, схоронили. Солдаты приезжали, стреляли… На минувшей неделе.