Дыхание Голгофы
Шрифт:
– А это что? – на всякий случай спросил я у мужиковатой продавщицы.
– Как - что? Уроды. Но зато какие красивые, а?! Вот хотя бы этот клочок медузы? – вдруг жирно рассмеялась она.
«По моему дама неадекватна, как и товар», - подумал я, шагая от ларька.
– Да это, молодой человек, завлекуха, - вдруг весело воскликнула она мне в спину. – Посмотрите наверх. Сколько великолепных сувениров и игрушек.
– И что, берут этих уродцев? – удивился я, возвращаясь.
– А то! На какой-нибудь прикол. Не все же такие впечатлительные, как вы. Вот вы же не всегда покупаете целого поросенка. А только часть. И не философствуете. А эти штуки талантливо сделаны.
Тут я опять увидел перед собой плакат «Хочешь быть счастливым» и рассмеялся. Я понял замысел. Половинка всегда ближе, чем целое.
– А кто автор этих уродцев? – спросил я, начинавшую уже уставать от меня, продавщицу.
– Да вон же он, стоит у колонны, молодой человек. Ну так будете все-таки брать медузу? Я взвешу, - рассмеялась дама. Ну тут, слава Богу, ее отвлек очередной любопытный, мечтающий, наверное, быть счастливым, и ко мне подошел автор. Его взгляд - будто ожег. Бывает же такие острые пронзительные, как бы скальпирующие, глаза. Мне от его взгляда стало жутковато. По-моему, я уже видел где-то эти глаза, это лицо. Он, очевидно, хотел обратиться ко мне, но я пошел.
– Эй, парень, откуда я тебя знаю? – догнал меня его вопрос.
– Не помню, - ответил я.
– Ты в Афгане был?
– Ну был, - обернулся я и продолжал уходить.
– Да постой ты, - нагнал он все-таки меня. – Хочешь стих на любую тему. На опохмел дай заработать.
Я достал деньги.
– Бери, но ради Бога, без стихов.
– Нет, так не пойдет. У меня кроме заразы делать уродцев есть еще одна, я пишу стихи. Хочешь я тебе просто так прочту. Мы ж с тобой в Афгане были. Я тебя помню. Я в Баграме служил.
– Ну давай стих.
– «Не хватало мне еще воспоминаний», - подумал я.
– Вот это другое дело. Тебе улыбка – мне похмел. – Тут он так щедро заулыбался, что лицо его рассыпалось на мелкие морщинки. Только вот глаза так и оставались холодными и каким-то погребальными. – Ну что сосредоточился, тогда давай любую фразу.
Я задумался. И машинально скосил взгляд на плакат.
– Ну хотя б: «Я как-то был счастливым».
Парень показал мне большой палец «Ну это просто!»
Момент я помню сей.
Занудно и хвастливо
Порхал, как воробей
Обмазанный весь счастьем
Твердил себе одно
Я зверь особой масти
А все вокруг говно.
Пока днем некрасивым,
Подумал «ведь помру»
И понял - быть счастливым
В России не к добру.
От такого стихотворения я как-то потупился. Сказать было нечего. Я полез в карман за деньгами, но парень остановил меня.
– Не парься. Не надо. Это я так, на благотворительных началах. Я тебя помню.
Сказал и шагнул от меня. Просто юркнул в проходящие массы и исчез.
<p align="center">
<p align="center">
Часть третья
13
Позвонил тесть.
– Живой, зятек? Ни слуху от тебя, ни духу. Как стал «вождем краснокожих», так и возгордился. Хотя бы брякнул больному старику. Иль уже не нужен?
– Ну что вы такое говорите, Сергей Сергеевич? Но вы правы, события увлекли.
– Читаю газетки про твое пламенное выступление перед ветеранами. А чего ж меня с Эльвирой не пригласил?
– Я посчитал - вам по статусу ближе общегородское собрание. Там без вашей парторганизации никак нельзя, - едва нашелся я. Что говорить? Виноват, забыл – этот вал событий накрыл с головой.
– Да не был я ни на каких собраниях. Хвораю. Опять проблемы с поджелудочной железой, а под нож не хочу, - вздохнул тяжело старик, - Элька уговаривает. А ты - молодец, похоже, в своей организации ты гвоздь. Правильно, молодой – мути, пока силы есть. Жениться-то не надумал еще?
– А почему вы спросили? – удивился я.
– Да так, слушок прошел, что видят тебя частенько в исторических местах. И с дамой.