Дыхание осени
Шрифт:
— Создай, — делюсь опытом.
— Интересно, как? — бросает язвительный взгляд, и прям расцветает от перспективы, что можно с кем-то погрызться. — Пройтись в парк, выпить по сладкой газировке?
— Это мне от чая плохо было, — вру.
— Ну коне-ечно, — тянет недоверчиво, и прыскает в кулачок. А я и сама готова рассмеяться, как вдруг… одна мысль подкрадывается, окапывается незаметно и елозит, елозит… А с чего все решили, что плохо мне именно от газировки?
Отставляю чай, и мчусь в комнату.
— Яр, а с чего ты решил, что я отравилась газировкой?
— А ты не отравилась? — подшучивает.
— Нет, — говорю, — мне было плохо…
— Ах, все-таки?
— Да, — киваю, будто он может меня видеть, — но почему ты решил, что плохо мне было именно от газировки?
— Ну а что ты еще ела вне дома? Сладкую вату и мороженое? Да, но Егор чувствовал себя хорошо.
— Я пила чай, — выдавливаю, холодея от осознания, что попала в точку.
— Я тоже пью по утрам зеленый чай, Злата, — говорит муж сдержанно, но видно, что ему разговор перестает нравиться.
— Да, но…
Не знаю, говорить ему или нет, потому что одно дело — мои подозрения, и другое — факты.
— Что «но»? — въедливо интересуется.
— Пока ничего. До вечера, — нажимаю отбой, но тут же идет вызов.
— Что «но», Злата?
Ох, голос как вечная мерзлота, и я застываю в нерешительности. Не хочется оговорить человека просто так, тем более что сама вчера за него вступилась, и вообще, на все должны быть причины, а я их здесь в упор не вижу. Только знаю, что права, но не знаю, почему все именно так.
Но если не скажу мужу о своих сомнениях, так и буду терзаться и возводить мысленно напраслину — лучше уж выговориться, выслушать, как я заблуждаюсь и закрыть тему.
— Яр, — решаюсь, — я вчера пила чай в салоне.
Он молчит, и я сожалею, что начала этот разговор, к тому же, он наверняка занят, а тут я…
— И он был теплым и каким-то… невкусным…
Не понимаю, зачем продолжаю рассказывать об этом чае, уже хочу снова нажать отбой, когда слышу спокойный голос Яра.
— Я тебя понял. — И отбой нажал он.
Ругаю себя, чертыхаюсь, как сапожник, и конечно, мало мне выглядеть дурочкой перед мужем, нужен еще и свидетель моего сквернословия. В дверях совершенно беззастенчиво стоит Егор. Ситуация его явно развеяла, потому что и следа нет мрачности и дурного настроения. Смотрит задумчиво, будто в уме геометрическую задачку решает, а потом говорит мне совершенно безэмоционально:
— Она была его любовницей.
— Кто? — это вопрос из разряда обычных, когда знаешь о ком речь, но оттягиваешь момент.
— Администратор в салоне.
Егор выходит из комнаты — типа, цирк уехал, а забытый клоун уже не весел. Через минуту, правда,
Смотрю на нее и не вижу ничего, что бы могло вскружить голову такому мужчине, как Яр. Я представляла ее совсем иначе, девушку, чьи портреты мой муж хранит уже несколько лет.
Насмотревшись, собираю рисунки, иду в кабинет Яра, кладу в верхний ящик.
— Я хочу, чтобы ты перестала питать иллюзии, — говорит Егор, но я отодвигаю его, возвращаюсь в комнату и запираю дверь: хватит с меня на сегодня его визитов.
Но мальчишка упрямый, я стою по одну сторону двери, он прислоняется с другой и говорит:
— Ты видишь, что тебе хочется, даже не вглядываясь толком. Посмотри на моего брата внимательней. Посмотри на меня. Да весь этот дом — мишура.
Я отмалчиваюсь, опускаюсь вдоль двери и глубоко дышу, чтобы не расплакаться от обиды. Почему когда ты нараспашку, кто-то норовит плюнуть, чтобы ты запахнулся? Брат моего мужа меня не переносит. Мой муж дорожит незнакомой девушкой, а я…
Губы начинают подрагивать, но не поддаюсь. Пусть так, один ненавидит, второй любит другую, но зато теперь я знаю, что в моей виртуальной сопернице нет ничего особенного. Как и во мне, впрочем.
Но у меня преимущество: она неизвестно где, а я с Яром.
Прежде чем распахнуть дверь, предусмотрительно отхожу на шаг. Так и есть, мальчишка вваливается спиной в комнату и сопит обиженно — мол, че разбудила? А потом замечает мою улыбку и, сдается мне, собирается покрутить пальцем у виска. Но только действительно идиот поделится стратегическими планами ради минутного оправдания. Пусть думает себе, что хочет, пусть взламывает еще какие-нибудь секреты Яра, а я буду идти по осколкам своих грез, но не в сторону, а приближаясь.
— Ты сюда? — спрашиваю мальчишку и пока соображает, что ответить, обхожу, оставляя открытой дверь. Пусть копается в вещах, пусть палит, если денег брата не жалко, а я хочу вдохнуть свежего воздуха, хочу вырваться из золоченого окружения.
Водитель настаивает, чтобы сопровождать меня, пожимаю плечами — пусть. Иду вдоль особняков за высокими заборами, в ту часть парка, что не тронута деньгами и цивилизацией. Вдали слышны детские голоса, но здесь почти никого нет. Один-два прохожих с маленькими собачками. Люди одеты просто, не на показ, а именно для прогулки с животными, под шорох высоких деревьев.