Дыхание песков
Шрифт:
— Почему же?
— Я взяла на один вечер столу Милдред, вы, наверное, обратили на нее внимание. Хозяйка всегда возвращалась из казино поздно, но тут случилось обратное. Должно быть, не везло в картах… Ее величество уже ждала меня, обвинила в воровстве и, вообще, старалась всячески унизить.
— Ваша бывшая хозяйка очень эгоистична и с черной завистью смотрит на любую юную девушку, обладающую не пышными мехами, а стройной фигуркой. — Взяв чемодан Жанны, дон Рауль другой рукой обнял девушку за плечи и повел ее из маленькой прихожей в гостиную. —
— Я… Должна признаться, что я очень переживаю, сеньор. Не выношу скандалов и ссор, но Милдред говорила со мной так, словно я — полное ничтожество или уличная девка.
Наливая бренди в две сферические рюмки, испанец рассмеялся. Потом, держа обе рюмки в одной руке, подошел к Жанне, забившейся подальше в угол мягкого кожаного дивана.
— Выпейте, Жанна. Это успокоит ваши нервы и несколько смягчит драматизм ситуации. Так, говорите, «уличная девка»?
Что ж, вы оправдаете ее ожидания, если проведете ночь здесь. За несодеянное людская молва судит так же, как и за содеянное.
— Что вы хотите сказать? — глаза Жанны расширились, а рюмка едва не выпала из руки.
— Вы лучше отхлебните хороший глоток, — посоветовал он, с иронией глядя на ее растерянность.
Она послушно выпила бренди, старясь не морщиться, а испанец пристроился рядом, на валике дивана, и тоже сделал глоток.
— Идти вам некуда, Жанна, так что предлагаю остаться здесь.
— Нет, это исключено, я не могу!
— Уверен, что можете. — Улыбающиеся глаза смотрели прямо на нее: на дне их таилось непонятное выражение. — Если накинуть на этот диван покрывало с моей кровати — получится прекрасная постель. Я бы предложил вам свою, но просто не хочу отпугивать вас теперь, когда вы так смело сразились с драконом Милдред и пришли ко мне. Известно ли вам, что, когда житель пустыни принимает кого-либо под сенью своего шатра, он считает страшным грехом воспользоваться доверием гостя?
— Но это — не шатер в пустыне, — от событий этой странной ночи и рюмки бренди у Жанны слегка кружилась голова. — Если утром кто-нибудь увидит, как я выхожу из вашего номера… Ну, да что там, вы же знаете, каковы люди! Сразу пойдут разговоры, что вы и я… — и она беспомощно остановилась, жарко покраснев от смущения.
Дон Рауль приложился к рюмке, смакуя бренди.
— Собака лает, ветер носит, сеньорита. Пустые слухи не могут задеть, если мы сами знаем, что невинны, как младенцы.
Жанне оставалось только улыбнуться. Все-таки со своей непосредственностью дон Рауль совершенно не похож на других мужчин. Она подумала о нем со все растущей теплотой, но вслед за этим ей мгновенно пришло в голову: если на утро она уйдет из его номера такой же невинной, какой пришла, то исключительно потому, что нужна ему для роли Хойосы, девушки, которая от него сбежала. Он и целовал-то ее возле отеля только потому, что вспомнил свою бывшую невесту. Неожиданная догадка так больно ранила ее, что по сравнению с этим болтовня и сплетни показались девушке мелочью.
— Я… мне некуда идти, — она
— Снимите туфли и платье, — приказал дон Рауль. — Я подложу вам под голову подушку и укрою покрывалом, и спите себе сном младенца, не беспокоясь о том, что будет завтра.
Он вышел в соседнюю комнату, а Жанна растроганно подумала, каким добрым он стал теперь, когда она доверилась ему. Ей уже снился какой-то сон, когда дон Рауль вернулся со стеганым покрывалом и подушкой и стал у дивана, рассматривая ее. Туфель и жакета на ней не было, а вот юбка еще оставалась.
— Вы помнете ее, — сухо произнес он. — Не стесняйтесь, снимайте.
Жанна не отвечала, но когда он дотронулся до девушки, она проснулась, пошевелилась и широко распахнула глаза, почувствовав, что юбку расстегивают и стаскивают с нее.
— Не надо! — прошептала она едва слышно.
— Я и сам смертельно хочу спать, мисс Смит. Господи, подозреваю, как забавно будет выцарапывать вас из своей раковины.
Она выхватила покрывало и закуталась в него, скрыв полунаготу. Дон Рауль рассмеялся и подсунул ей под голову подушку.
— Эх вы, незадачливое дитя… Завтра в это время мы уже будем на пути в Марокко, и вам покажется страшным сном служба у мадам Нойес.
При этих словах сердце Жанны наполнилось ликованием. Никогда не слышать капризного визгливого голоса ее величества Милдред. Не чувствовать себя прикованной к машинке и письменному столу. Не завидовать другим девушкам, которые наслаждаются обществом веселых молодых людей, пока сама ты всюду появляешься в компании брюзгливой старой толстухи. А главное, стать совсем другой, отказаться от ненавистного образа бесцветной машинисточки, покорно смирившейся со своей участью и уверенной, что приключения и любовь — не для нее.
Марокко… знойные золотые пески… и сама она — во власти Рауля Сезар-бея. Волею обстоятельств Жанна оказалась все-таки втянутой в круговорот его жизни, в ту странную интригующую ИГРУ, где ей была отведена главная роль. Хотя ее не оставляли сомнения и чувство вины, но мысль о путешествии в Эль Амару, место с таким экзотическим названием, радовало ее. Интересно, какой он, этот оазис в пустыне, где правит настоящая принцесса, внук и наследник которой — самый опасный и красивый мужчина из всех, кого Жанна когда-либо встречала.
Жанна закрыла глаза и поплыла по волнам сна, не чувствуя, что дон Рауль, вернувшись к дивану, внимательно и напряженно рассматривает ее. В неверном свете лампы, отбрасывавшей по сторонам тусклые блики, он еще больше выглядел героем восточной сказки: на его впалые щеки падала тень, нос казался крючковатым. Темный шелковый халат придавал ему особенную живописность и величественность. Губы Рауля Сезар-бея кривились в усмешке. Случись Жанне в этот момент проснуться и увидеть его лицо, она бы, пожалуй, сильно встревожилась.