Дыхание прошлого
Шрифт:
Том внимательно слушал, и на его лице появилось недоверие, он стиснул зубы, смотря на гриффиндорку.
– Хочешь сказать, ты из будущего? – с сарказмом спросил он.
– Не хочу, я говорю. И пытаюсь достучаться до тебя, – она снова взяла его дневник в руки. – Я уничтожила этот крестраж в будущем. Клыком василиска, что так бережно ты скрываешь в Тайной комнате.
Лицо Тома изменилось, он понимал, что даже для критической осведомленности это перебор, он перевёл взгляд на свой дневник.
– Я не собираюсь его уничтожать, Том. Я хочу, чтобы ты услышал меня. Ты не такой, как Лорд Волдеморт. Ты можешь стать величайшим волшебником, но не так. Не убивая половину магического мира. Я вижу, что ты можешь не идти этой дорогой, я хочу, чтобы ты дал мне возможность помочь тебе. И если бы ты дослушал мой разговор с профессором Дамблдором, то услышал бы именно эти слова. Что ты не зло.
Злость отразилась на лице Реддла, и он приблизился к Гермионе,
– Я никогда, слышишь меня, Грейнджер, никогда не заключу союза с грязнокровкой, – процедил он сквозь зубы.
Его слова резанули болью, но она всё равно взяла его за руку, ощущая его ледяные пальцы.
– Тебе нет дела до происхождения волшебника, ты просто уцепился за эту мысль, наказывая так своего отца. В каждом убитом магглорожденном ты видел Томаса Реддла, не больше.
Реддл вырвал руку из её пальцев, отдаляясь. Он отвернулся, ощущая, что она слишком хорошо знает его, но потом всё равно вернул свой взгляд к ней.
– Том, позволь мне показать тебе будущее, я хочу, чтобы ты увидел того Лорда, которого я так хотела убить. Чтобы ты увидел школу. Я знаю, что ты любишь Хогвартс, любишь его, потому что это твой дом, – сказала Гермиона, смотря в глаза Реддла. – И если тебе это будущее не понравится, я помогу тебе его исправить. Дамблдор свяжет нас Непреложным обетом, я обещаю, что до самой смерти буду рядом с тобой, Том. Поверь мне самой сложно всё это принять. Мне сложно от того, что я не вернусь назад, хотя, будь у меня маховик времени, я бы и не ушла уже. Лорд убил моих друзей, прямо на моих глазах, поверь, это больно... А потом, – она замолчала, сглотнув комок в горле. – Лучше я тебе покажу. Том, но я останусь не потому что должна, а потому что ты мне нужен. Потому что полюбила тебя.
Эти слова дались ей с большим трудом. Но она понимала, что если не сейчас, то уже никогда не сможет их сказать.
Том внимательно слушал, ощущая странные чувства внутри. Она рассказывала ему о будущем и о том, что он сотворил. Но он заметил, что она, ни разу не сказала, что это он убил кого-то. Она отделяла его и Лорда из её времени. Но когда она сказала о своих чувствах, в груди всё болезненно защемило. Его никто не любил. Его с самого рождения только и делали, что бросали. Внутри, что-то дрогнуло, и Том лишь произнёс:
– Покажи мне будущее.
Глава 17
Тонкая нить того, что он сделал шаг навстречу ей, была слишком важна. Гермиона понимала, что если сейчас не сумеет убедить Тома, то больше шанса у неё не будет. Перед ней лежал первый крестраж, и это была та бездна, которая никогда не отпустит. Но одно она ощутила очень ясно. Тогда в будущем держа в руках злосчастный дневник, она ощущала холод и беспросветную безысходность. Сейчас, касаясь его, она очень ярко чувствовала тепло, его душа ещё не успела стать проклятой, и она всё ещё хранила ту малую долю света, что была в Томе Реддле. Грейнджер выпрямилась, видя, что он понемногу приходит в себя, хотя бледность выдавала не самое лучшее состояние слизеринца. Реддл спустил ноги с кровати, кидая взгляд на тетрадь, лежащую на столике. Он коснулся её пальцами, пытаясь осознать всё, что сказала Гермиона. Между ними с самого начала происходило всё очень стремительно, и это в какой-то мере пугало даже его. Знакомство, притяжение, близость. Хоть она его и разочаровала, но он не мог отрицать, что всё его существо тянулось к ней, к единственному человеку за всю его жизнь. И насмешка судьбы во всём этом явно присутствовала, потому что она оказалась грязнокровкой. Верил ли он ей? Возможно, потому что таких подробностей не мог знать никто, но удостовериться он был просто обязан, и это не означало, что он готов был идти ей на уступки.
– В кабинете директора Диппета есть омут памяти. Я хочу, чтобы ты увидел всё, – сказала Грейнджер и, повернувшись лицом к Тому, добавила. – Поверь, мне нет смысла врать. Я потеряла слишком много за время своей короткой жизни. Я потеряла друзей. Мне пришлось стереть себя из жизни родителей. Мой мир разрушен, у меня больше ничего нет. Но я готова всё это оставить и остаться с тобой.
Она едва не плакала, ощущая горечь и ужасную боль. Это было самое сложное решение. Выбрать его, или жизни тех, кто ей был так дорог в будущем. Но так, хотя бы был шанс, что она изменит Тома и всё ужасное, что случилось в будущем, просто не произойдет. Все кого она любила, останутся живы. Но она этого не увидит и никогда не узнает.
Том видел, что она не лжет, скорее даже чувствовал, и ему так сильно захотелось прижать её к себе, снова вдыхая запах её волос, провести по ним рукой, ощущая их мягкость. Но его рука лишь сжалась в кулак, не позволяя желаниям и эмоциям взять верх.
– Пойдём, – коротко произнёс Реддл, взяв в руки свой дневник.
Они вместе покинули Выручай-комнату, выходя в коридор восьмого этажа. Время было ночное, и он совершенно не освещался, поэтому обоим пришлось зажечь свет на кончиках своих волшебных палочек. Сердце Гермионы в
– Что за безобразие? Ученики проникли в кабинет! – возмутился один из них, и Гермиона тут же погасила свет.
Луна довольно хорошо освещала кабинет из окна и Грейнджер направилась прямиком к омуту памяти. Судя по чистой поверхности без примесей, было ясно, что он пуст и никаких лишних воспоминаний в нём нет. Она коснулась пальцами каменной чаши, поднимая взгляд на Тома.
– Я готова, и очень прошу, посмотри всё, до самого конца. Я хочу, чтобы ты понял, что меня толкнуло на такой шаг, – сказала она, и её голос немного дрожал от волнения.
Реддл подошёл ближе, тоже погасив свет. Он посмотрел на Гермиону, кивнув.
– Я обещаю, досмотреть всё до самого конца, – ответил он.
Грейнджер коснулась кончиком волшебной палочки своего виска, и на нём появилось лёгкое голубое свечение. Словно вытягивая светящуюся нить, она собирала самые важные воспоминания, пока не опустила их в омут памяти. Руны, вырезанные на ободке, вспыхнули. Содержимое омута пошло рябью, принимая эти воспоминания. Том посмотрел на свой дневник, передавая его девушке. Что его сподвигло на этот поступок, он не знал. Его руки легли на края чаши, и он опустил лицо в субстанцию, погружаясь в воспоминания Гермионы.
Он ожидал увидеть изначально разруху, о которой говорила Гермиона, но она решила сделать по-другому. Он видел её первокурсницей, с взъерошенными волосами с кучей книжек. Лучшая ученица. Он видел двух мальчишек, что постоянно крутились с ней рядом. Их смех и те места, куда их умудрялось заносить. Это было немного удивительно, видеть отрывки, как она росла. Но в этих воспоминаниях она делилась не только счастьем. Притеснения от Слизерина, а как же иначе? И Малфой... Вот это было интересно. Один в один, как Абраксас, но звали его Драко, судя по всему он был внуком заносчивого говнюка, который учился сейчас с ними. Их перепалки. А когда Грейнджер ударила его с кулака в нос, ощутил даже волну, какого-то уважения к ней. Постепенно воспоминания сменяли одно другое. Святочный бал и Турнир Трёх волшебников. Беззаботность и улыбки сменились кучей проблем. Он узнал историю. Его историю. Как он погиб, убив семью Поттеров. И мальчишка, что угрожал его власти, остался жить. Тогда впервые Том сосредоточился на словах Гарри Поттера после турнира о том, что Лорд Волдеморт жив. Ему даже стало интересно узреть себя в будущем. И снова события ужасающей чередой понеслись перед глазами. Дамблдор убит. Казалось бы, это должно если не привести его в восторг, то хотя бы оставить равнодушным, но внутри что-то кольнуло. Дамблдор дал ему эту жизнь. Возможно, не попади он в Хогвартс, никогда не смог бы достичь того, что у него было. И внезапно детство Гермионы оборвалось, хотя после того, что он увидел, он ощутил, как много у них общего по стремлениям в учебе, они оба были старостами, и отношение к ответственности в целом очень их сближало. Но когда закончились воспоминания в Хогвартсе, Том понял, что попал в её личный Ад. Он видел, как тяжело ей было уйти от родителей. И скитаться со своими друзьями. Но теперь, по крайней мере, он видел её цели. Они стремились к тому, чтобы уничтожить его в будущем . Конечно рассказы о зверствах, что он творил, не вызывали в нём пока отвращения, любая дорога к власти залита кровью. Местами её воспоминания были размытыми. Но он сосредоточился на одном отрывке. Битва в Министерстве магии и тогда он впервые увидел себя. На мгновение ужас сковал Тома, потому что слова Гермионы о том, что он уже не был человеком, как никогда заиграли яркими красками. Реддл всегда был сосредоточен на идеальности во всём. Это касалось его дел, одежды и даже внешности. Неужели это была плата за власть? Он наблюдал много всего. Своих последователей, которых в будущем звали Пожиратели смерти. И обрывок воспоминания в доме Малфоев. Но особенно остро отдалось то, как сумасшедшая девица вырезала на руке Гермионы слово «грязнокровка». Слезы на её глазах, и та боль, что она испытывала, тугим комком сжалась в груди Тома. И череда сражений показывала лишь то, что он и правда в будущем шёл к своей цели, желая уничтожить и мир и выжившего мальчишку, который был другом Гермионы. Но он обещал досмотреть до самого конца. Вот они руины Хогвартса. Черный обожжённый камень, частично разрушенные стены. Это место он действительно любил, неужели он это сделал? Последнее воспоминание, что она отдала ему. Он убил её друзей, и вот она на коленях, смотрит на чудовище, которое стоит перед ней. Красный взгляд глаз, белая кожа обтягивающая череп, тонкие узловатые пальцы. Слова громом отдались в сознании Тома.