Дыши нами, пока есть время
Шрифт:
Он спит, как убитый, а я губы кусаю, потому что не хочу отвечать.
Внутри против воли поднимается волна страха. Папа не спит, хотя на часах три часа ночи. Значит, ищет меня.
Стоит этой мысли обосноваться в моей голове, как на телефон поступает сообщение.
Если ты немедленно не выйдешь, то я сам войду, и тогда…
Дочитывать я не стала. Руки пробило мелкой дрожью. Прикрыла глаза и медленно выдохнула. Даже сейчас они не оставляют меня в покое. Зачем изображать заботу, если ее нет?
Зачем
Хотя глупо задавать себе такие вопросы. Папе не выгодно, чтобы его дочь связалась с таким парнем, а уж если эта информация попадет в СМИ…
Быстро скидываю с себя вещи и складываю их на стул. Иду к двери, возле которой оборачиваюсь, и бросаю на дикаря последний взгляд.
Я бы с удовольствием проспала в его объятиях до самого утра, но если останусь, то папа поднимет здесь каждого жителя, а уж, что с ним сделает, даже представить страшно.
Еле слышно выхожу из комнаты и прикрываю за собой дверь. Тут же ежусь от холода, который пробирает до костей. Пиджак не помогает совсем.
С гнетущим чувством спускаюсь вниз и тут же вижу машину около подъезда. Этого хватает, чтобы каждый нерв натянулся до предела. Стук каблуков об асфальт так сильно бьет по вискам, что перед тем, как сесть в автомобиль, я несколько раз вдыхаю и выдыхаю.
— Я думал, у меня разумная дочь. — Сразу же бросает он с соседнего места.
На заднем сиденье становится тесно, хотя между мной и отцом приличное расстояние. Не смотрю на него. Сжимаю сумку с такой силой, что пальцы начинают неметь.
— Не пойму, что тебе не нравится в твоей жизни, Света. — Его спокойный тон добивает, но я молчу, пока внутри злость борется со страхом, чтобы не выдать жуткий коктейль эмоций. — Карта полна денег. Дома настолько комфортные условия, что можно сравнить их с раем. Образование, хобби, друзья, шмотки, вечеринки, драгоценности — все, что пожелаешь. Что тебе еще нужно?
Прикрываю глаза, пялясь на затылок водителя. Мне нельзя сейчас срываться. Я хочу все обдумать. Впервые подойти к разговору с родителями без криков. Только отец не унимается. Он продолжает наседать на меня с вопросами и претензиями, пока машина мчится по ночному городу.
— Зачем тебе этот нищеброд, дочка?
— Не называй его так.
Все-таки Владимир Эдуардович прошибает тонкую стенку моего самообладания. Сжимаю сумку до скрипа и шумно дышу. Ненавижу их. Я ведь правда их ненавижу…
— Не стоит обижаться на факты, Света. Этот парень ничего не сможет тебе дать. Репутация у него скверная, приводы в полицию, драки, агрессия. Стоит напомнить, что он уже пару раз разбил нос Сашке Орлову?
— Пап…
— Послушай, милая, — чувствую, что папа повернулся ко мне и пристально смотрел, но я не хотела видеть его глаз, потому что там безразличие, он гнет свою линию, чтобы получить выгоду для себя, — я понимаю, что в последнее время наши отношения в семье накалились. Побунтовала. Показала характер. Да, черт с ним! Но сейчас самое время поставить точку на общении с малолетним
— Он не преступник. Если и разбил кому-то нос, то за дело.
Холодно произношу, но чувствую, что хватит меня ненадолго.
— Я привык называть все своими именами, давать четкие определения действиям человека, и поверь, тот, кто нарушает закон, является преступником.
— Тогда, — фыркаю, поворачивая голову к отцу, — и ты преступник, папочка. Я знаю, как вы проворачиваете дела, и не всегда получается следовать букве закона.
Отец тяжело вздыхает и улыбается. Его смешат мои слова и ситуация…
Снова липкий страх прокрадывается в душу, чтобы его не выдать отворачиваюсь к окну и смотрю на мелькающие дома, витрины магазинов, деревья и другие машины.
— Спишу это на юношеский максимализм. — Произносит отец, а я снова фыркаю. — Сегодня я сделал тебе очередную поблажку, дочка, но в следующий раз, а я очень надеюсь на то, что он не повторится, меры будут другие.
– Что ты хочешь сказать?
Задала вопрос, но ответ знала. Все органы обожгло пониманием. Хотелось закричать во всю глотку, что он не имеет права, только…
— Ты больше не будешь общаться с этим парнем. Никогда, Света. Иначе, — отец шумно вдыхает, пока я часто моргаю, глядя через пелену на тонированное стекло, — я помогу ему попасть в камеру.
— Какой же ты…
Подбородок подрагивает, и я осекаюсь, проглатывая тугой комок слез, которые выступили на глазах.
— Адекватный. На данный момент ты поддаешься эмоциям, Света, но когда они пройдут, ты скажешь мне спасибо.
— Такого никогда не будет. — Еле шепчу, но папа усмехается.
— Так будет лучше для всех. — Уже веселее произносит Владимир Эдуардович, которого я больше не хочу называть отцом.
Разве родной папа будет так поступать со своим ребенком?!
— Я был не против твоих ночевок у Орлова. Он перспективный парень и…
Дальше я его не слушаю, потому что машина останавливается, быстро дергаю за ручку и лечу в подъезд. Не хочу его видеть! Не хочу слышать то, что он говорит! Даже в квартиру влетаю со скоростью гепарда. Когда оказываюсь в своей комнате, поворачиваю защелку и сплываю по двери на пол. Воздуха не хватает. Зажимаю рот рукой и реву.
Успокоиться не могу, пока силы не покидают. Просто сижу и смотрю в одну точку.
Я не успокоюсь. Нет.
Только я почувствовала себя комфортно и хорошо, как меня тут же вернули в ад. Я не хотела тут быть и играть по правилам родителей. Это их жизнь. Без чувств. Пресная и насквозь фальшивая. Как дружба Орлова. Как их действия по отношению к Марусе.
Уснуть не могу, и как только часы показывают шесть утра. Я привожу себя в порядок.
Мысли лихорадочно крутятся около дикаря. Я не хочу, чтобы он подумал, что я сбежала. Глупо, но верю, что он будет рад еще одной встрече. Даже телефон оставляю в комнате, чтобы папа вновь не отследил мой маршрут, выхожу в коридор и замираю.