Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы
Шрифт:
Конец
Апрель 1922
БЕЗУМНЫЙ ЛОКОМОТИВ
«No more rum» [54]
Извлечение из заповедей машиниста:
«VI. Женщины
54
«Больше никакого рома» (англ.)
Посвящается Ирене Янковской
Действующие лица
З и г ф р и д Т е н г е р — машинист, 35 лет. Лицо вытянутое, очень выразительное. Бросаются в глаза волевые очертания подбородка и надбровных дуг. Темная бородка клинышком, небольшие усики. Одет в темную куртку и черные брюки с красным кантом, заправленные в желтые кожаные гетры. Шапка с козырьком.
Н и к о л а й В о й т а ш е к — кочегар, 28 лет. Черты резкие, грубые, но лицо — можно сказать — с оттенком какой-то мерзкой мечтательности. Волосы черные. Куртка серая. Брюки зеленые, заправлены в высокие желтые ботинки.
З о ф ь я Т е н г е р — жена машиниста, 28 лет. Брюнетка, очень красивая, демонической наружности. Одета изысканно.
Ю л и я Т о м а с и к — невеста кочегара, 18 лет. Блондинка, весьма красива, но какой-то животной красотой.
Т у р б у л е н ц и й Д м и д р ы г е р — пожилой господин в дорожном костюме.
М и н н а, у р о ж д е н н а я г р а ф и н я д е Б а р н х е л ь м — истеричная и банальная девица, не лишенная, однако, известного обаяния, отличающего старые, обедневшие фамилии. В дорожном костюме.
Т р о е П а с с а ж и р о в I I I к л а с с а — с виду сущие негодяи. Один из них вор, в наручниках. Выдает себя за машиниста.
Д в о е Ж а н д а р м о в — конвоиры закованных в наручники негодяев. Униформа вымышленная.
К о м п а н ь о н к а М и н н ы, д е в и ц а М и р а К а п у с т и н с к а я — 45 лет. Толстуха в очках.
Н а ч а л ь н и к п о е з д а — в австрийском мундире с оранжевой выпушкой. В кивере.
Д о к т о р М а р ц е л и й В а с ь н и ц к и й — молодой брюнет с острой бороденкой. В белом халате. Свое дело знает.
Б р а т М и р ы, В а л е р и й К а п у с т и н с к и й — блондин, 30 лет. Банковский чиновник и тайный формист в искусстве.
П у т е в о й о б х о д ч и к Я н Г у г о н ь — рыжая борода. Красно-зеленый фонарь.
Е г о ж е н а, к р а с а в и ц а Я н и н а Г у г о н ь — блондинка. Деревенская ворожея.
Т о л п а п а с с а ж и р о в. Говорят все громко и очень отчетливо.
Действие первое
Сцена представляет хвостовую часть локомотива и переднюю часть тендера. Их стык приходится чуть правее середины сцены. Локомотив может быть гигантским, еще неизвестного типа. Направление движения — направо. Кроме движения в левую или правую сторону сцены, будут различаться правая и левая стороны самой машины, соответственно её движению. Регулятор, разумеется, справа. Кабина ярко освещена двумя фонарями. Можно рассмотреть рычаги, трубы и переключатели аппаратуры управления, поблескивающей в свете фонарей. Топка открыта, из нее бьет свет, вырываются красные языки пламени. Локомотив должен быть сконструирован так, чтобы свободное пространство между углем в тендере и котлом было довольно велико (размером со среднюю комнату), а крыша локомотива не закрывала обзор тем, кто смотрит с галерки. Время от времени впереди из клапанов вырываются клубы пара и заволакивают всё. Станционная платформа должна иметь в высоту примерно полметра, кроме того, по обеим ее сторонам — барьер, отделяющий машину от остальной части сцены. Надо,
Действие начинается за станционными строениями, в пустой части перрона. Дальше, за семафором, виден освещенный город, огни которого соперничают с закатом. На этом фоне вырисовываются силуэты домов с огоньками, башен, небо- и туческребов и т. д. Топка котла открыта. Пламя бушует. К о ч е г а р В о й т а ш е к набивает топку здоровенными кусками угля, насвистывая «Идеальное танго». Покой недолог — слева приближается Ю л и я. Одета она элегантно, но абсолютно безвкусно. В руке корзинка. Все время, пока поезд стоит, слышны обычные вокзальные шумы: свистки паровозов, стук сталкивающихся вагонов, звонки, гомон людской толпы.
Ю л и я. Николай, я тут тебе еды кой-какой собрала. Ей-богу, нынче ночью ты просто лопнешь. Здесь твои любимые пирожки со сливами и бутылка шартреза.
Н и к о л а й (бросив лопату, закрывает топку; машина начинает пыхтеть). Спасибо, Юлечка. (Спускается, берет корзинку, опять поднимается, оставляет корзинку на тендере и спускается снова. Все это проделывает с обезьяньей ловкостью.)
Ю л и я (тем временем). А где же господин Тенгер?
Н и к о л а й. Пошел с женой в буфет выпить кружку пива. Но ты ведь сюда не ради него пришла.
Ю л и я. А может, как раз ради него. Откуда тебе знать, дурачок, вон, ты весь чумазый от угля!
Н и к о л а й (уже спустился). Только не позволяй себе лишнего, а то ведь если меня разозлить...
Слева не спеша приближается Т е н г е р с ж е н о й, одетой скромно, но с большим вкусом. Жена несет корзинку.
Ю л и я. Делай что хочешь. Я тебя не держу. Это ты каждый день грозишься меня убить.
Н и к о л а й. Ох... если б я мог тебе всё рассказать, тогда всё было бы иначе!
Ю л и я. Так расскажи! Я не боюсь.
Н и к о л а й (яростно, вполголоса). Тихо, Тенгеры идут.
Т е н г е р. Сколько атмосфер, Николай?
Н и к о л а й. Шесть с половиной, господин Тенгер.
Т е н г е р. Подкиньте еще.
Николай взбирается на локомотив, подкидывает; пламя бушует.
Сдается мне, пару сегодня потребуется немало — как для шести компаундов. У этой бестии жуткая скорость, когда она разгонится, но совершенно нет силы тяги. А тут еще sleeping-car [55] прицепили. (Другим тоном.) Как хороша нынче госпожа Юлия — просто маленький дьяволенок! Не то дьяволенок, не то блондинка, настоящая дьяблондинка. Ох... все было бы иначе, если б не эта моя машина! Она меня держит в узде. А то бы я взорвался как граната.
55
спальный вагон (англ.)
Зофья дергает его за рукав.
Да оставь ты меня в покое...
Ю л и я. Уж вы, господин Тенгер, всегда такое скажете...
З о ф ь я. Да он вечно куражится. Но в сущности, безобиден, как муфлон. Не выношу подобной мягкотелости в мужчинах.
Ю л и я. Вы, наверно, шутите.
З о ф ь я. Отнюдь. Вчера я ему изменила с младшим кондуктором Северного экспресса. А он и бровью не повел.
Ю л и я. Кто? Ваш муж? Или младший кондуктор?