Дзен в большом городе
Шрифт:
В настоящее время прямой наследник основателя школы не является мастером пути меча, но лишь хранителем традиций семьи — преданий и реликвий, выполняющий административные функции.
Сейчас в мире существует 3 крупных ветви школы: Отакэ Сэнсэя, Сугавара Сэнсэя и Сугино Сэнсэя.
Самой известной и пользующейся уважением в Японии является ветвь Отакэ Рисукэ и тесно связанного с ним нынешнего наследника. Отакэ Сэнсэй единственный человек, который получил лицензию Гокуи Кайден (высший сертификат школы) от семьи Иидзаса.
В России
Имена всех учеников Отакэ Сэнсэя написаны на табличках и выставлены рядами. Их много, за каждой табличкой — чьи-то несомненные успехи в Катори. Табличка с именем Листьева была в четвертом ряду. После получения им сертификата мокуроку табличку передвинули в середину первого.
Это единственный русский, который добился таких успехов.
После мокуроку он может получить только сертификат кёси мэнкё — и все (высший сертификат школы, Гокуи Кайден, дается, как правило, только тому, кто будет возглавлять школу). На данный момент кёси-мэнкё имеют два или три иностранца, которые занимаются (или занимались) у Сэнсэя с 60-х годов.
Напрочь прибитая такими фактами, я оторвалась от сайта Женькиной школы Катори и недоверчиво спросила:
— Что, про Листьева тут все правда написано или так, рекламная акция?
— Иди ты, — обиделся он. — Ты про моего сэнсэя говоришь!
Я внимательно посмотрела на него. С облегчением отметила, что на лице от ожогов не осталось и следа.
— И что, он реально так крут?
— Выше него по линии Отакэ-сэнсея в России нет никого, — горделиво кивнул он.
Я посмотрела на фото Листьева и Отакэ-сэнсея. Седой японец, слишком маленький рядом с плечистым русским парнем, а вокруг — ошеломляюще прекрасная природа явно не российского розлива. На это же указывал и столб слева от Листьева, щедро испещренный замысловатыми иероглифами.
Ну, если все реально так — то невозможно не уважать этого человека, который умеет ставить себе цели — и их добиваться. И единственной достойной похвалой ему будет склоненная голова и смятенное молчание, ибо слова здесь излишни.
— И как бы мне к вам в школу-то попасть? — несмело спросила я.
— Звони Владимиру Сергеевичу, — пожал он плечами. — Телефон на сайте его есть.
Я поежилась. Звонить парню с такими регалиями было как-то страшновато. Он — круу-той японский сэнсэй, а я что? Простая русская девчонка. Не, я стесняюсь и вообще…
«Звони!», — рявкнул внутренний голос.
Что делать бедной сиротке под давлением обстоятельств? Вздохнув, я натыкала номер
— Добрый день, могу я услышать Владимира Сергеевича?
— Я слушаю, — спокойно отозвался мужской голос.
— Меня зовут Магдалиной. Я нашла сегодня сайт вашей школы, заинтересовалась и хотела бы учиться у вас. Это возможно?
«Из тебя самурай», — заржал внутренний голос.
— Магдалина, разумеется, — опроверг его сэнсэй. — Сегодня, в полвосьмого вечера у нас тренировка в старшей группе. Вы можете прийти, посмотреть, как она проходит и определиться.
— Спасибо, — облегченно улыбнулась я в трубку. — Форма одежды какая, оплата?
— Вы же гость, так что приходите в обычной одежде и никакой оплаты не требуется. После тренировки, если все же захотите у нас заниматься — мы с Вами поговорим. Как проехать к нам — знаете?
— Я на сайте посмотрела.
— Тогда до встречи, Магдалина.
Я положила трубку, отчего-то светло улыбаясь. Вот у человека энергетика — просто поговорила с ним, а уже на душе как-то легко и радостно. Единственное, что смутило — он так произносил слово «Вы», что было очень понятно, что это с большой буквы и никак иначе. А мы, ведьмы, к официозу непривычные.
— Мне только непонятно, что же ты надеешься найти у нас в школе? — задумчиво спросил Женька.
— Я просто стучусь во все двери, — пожала я плечами. — Лучше скажи — есть у тебя там друг, который разбирается в медитации и которому можно доверять?
— Тау, — не задумываясь ответил он.
— А он хорошенький? — тут же с любопытством спросила я.
— Магдалина, — предупреждающие нотки в его голосе резанули слух.
— Уж и пошутить нельзя, — насупилась я.
— Друзей ведьмам не сдаем!
Он еще улыбался, когда я встала и пошла из комнаты.
— Ты чего?
— Ничего, — сухо ответила я. — Я пошла наверх, в свою девичью спальню. И давай договоримся — туда тебе вход заказан.
— Ты обиделась, что ли?
— О чем ты? — уронила я и вышла из комнаты.
«Мы все играем в эти игры», — меланхолично думала я, шагая по лестнице. Скрываем мысли и чувства. Говорим не то, что думаем, а что требуется сказать.
Мудро это или глупо?
Не знаю. Я блондинка, и на этот вопрос мне ума ответить не хватит.
А в спальне я упала на кровать, натыкала на телефоне Верин номер и сказала ей:
— Привет. Не занята?
— Да нет, только Лорка—Святоша ушла. Ну что там у тебя? — настороженно отозвалась она. — Прояснилось насчет ауры?
— Да как тебе сказать, — вздохнула я. — Не покойник это оказался…
— А кто же еще?
— Дух человека, который в коме лежит.
— Ты чего мелешь? — возмутилась она. — То ли я не отличу ауру больного от ауры мертвого? Говорю тебе — покойник то был!
— Вера, — терпеливо сказала я. — С этим вопросом я уже разобралась. У меня к тебе другая просьба. Ты часом не знаешь, каким образом загнать дух, что вышел из тела и не может попасть в тело обратно?