Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье
Шрифт:
Слово «баллада» (lay) в названии поэмы об Аотру и Итрун означает нечто иное, нежели во всех остальных случаях его употребления в этой книге. До наших дней дошло несколько стихотворных произведений на древнефранкском языке, которые называются «лэ», обычно «бретонские лэ», в частности двенадцать лэ Марии Французской. Существует также около восьми стихотворений на средневековом английском, которые в подражание им тоже именуются «бретонскими лэ». В толкиновской «Балладе об Аотру и Итрун», близкой им по форме и по содержанию, слова Britain/Brittany (Британия/Бретань) и Briton/Breton (британский/бретонский) употребляются в качестве синонимов. Как указывает в своем исследовании, опубликованном в 1993 году, Джессика Йейтс, сюжет основан на поздней бретонской балладе о Корригане — то ли ведьме,
Оригинальность версии Толкина состоит в ее строгой нравоучительности. Повествование у него начинается с представления высокородной бретонской супружеской четы, Аотру и Итрун, у которых нет детей. Вместо того чтобы смиренно принять свой жребий, лорд Аотру отправился к Корригане за зельем для зачатия, но не договорился с ней об оплате. Зелье подействовало, и Итрун родила двойню, но тут Корригана, обернувшись красавицей, потребовала свой гонорар — любовь Аотру. Получив отказ, ведьма прокляла лорда, и тот умер, а следом за ним и Итрун — от горя. Отказ, проклятие и смерть Аотру присутствуют и в бретонской балладе, но только у Толкина его гибель показана как заслуженная или по крайней мере вызванная именно тем, что Аотру попытался обмануть Провидение с помощью потусторонних сил. Мораль Толкина ясна и недвусмысленна: грех Аотру состоит не в том, что он поддался чарам Корриганы, — он отверг ее так же решительно, как и сэр Гавейн даму Зеленого Рыцаря, с твердым исповеданием христианской веры, — а в том, что он вообще к ней обратился. В конце поэмы есть такие слова:
…И с надеждой новой
и чистой верою Христовой
жить учит Бог, день ото дня
нас от отчаянья храня…
Этот полный отказ от взаимодействия с потусторонними силами стоит на несколько ступеней выше двусмысленности таких стихотворений, как «Безумец».
Написанную в 1953 году стихотворную пьесу «Возвращение Беорхтнота, сына Беорхтхельма», которая сопровождается научным очерком, резюмировать сложнее. Коротко говоря, она состоит из трех разделов: небольшого предисловия, в котором задается исторический контекст — проигранная битва англичан против викингов, вторгшихся в Эссекс в августе 991 года, воспетая в древнеанглийской поэме «Битва при Мэлдоне», — и приводятся некоторые пояснения по поводу дальнейшего текста; самого «Возвращения» — написанного аллитерационным стихом диалога между двумя персонажами, Торхтхельмом и Тидвальдом, пришедшими забрать с поля боя обезглавленное тело своего повелителя Беорхтнота (своего рода завершения поэмы «Битва при Мэлдоне»); а также краткого очерка о понятии ofermod — он представляет собой научный критический разбор древнеанглийского произведения.
Этот последний шестистраничный раздел пользуется большим авторитетом в научных кругах. Автор решительно опровергает представление о «Битве при Мэлдоне», которое сформулировали предшественники, в том числе давний коллега и соавтор Толкина Э. В. Гордон, в чьей редакции эта поэма вышла в 1938 году, и У. П. Кер. Последний назвал ее «единственной дошедшей до наших дней подлинно героической поэмой на древнеанглийском языке» и лучшим из имеющихся примеров отечественных «героических баллад».
Толкин утверждал, что Гордон, Кер и все остальные были совершенно неправы. Автор поэмы не восхваляет дух героизма, а глубоко критикует его проявления и вытекающие из него импульсивные и безответственные поступки. Именно ofermod (Толкин переводит это слово как «overmastering pride» — «гордыня») заставила Беорхтнота дать викингам-язычникам равные шансы, результатом чего стала его собственная смерть и гибель его войска. Он не имел права на такой жест, и именно об этом, по мнению Толкина, заявляет автор поэмы.
На первый взгляд, оригинальный текст на древнеанглийском языке свидетельствует против предположения Толкина или даже полностью его опровергает. Старый слуга Беорхтвольд, отказавшись отступить, произносит знаменитые слова:
Духом владейте,
сила иссякла —
сердцем мужайтесь![122]
По крайней мере, Беорхтвольд не критикует своего командира. Толкин решил эту проблему в своем стихотворном диалоге очень личным, совершенно не научным методом — вырвал эти строки из контекста поля боя, перенес их в сон и добавил к ним следующий отрывок оригинального текста:
Разумом тверды,
веселы сердцем,
хоть рок на пороге
и мрак неизбежен (курсив мой).
Реплика приобрела отчетливый языческий и даже манихейский характер, и старший, более здравомыслящий участник диалога, Тидвальд, сразу это заметил:
Но, право, странные
рек ты речи…
совсем будто нехристь.
Мне то не по нраву.
В этом Толкин целиком и полностью на его стороне — даже больше, чем в остальных частях диалога, где он тоже явно разделяет точку зрения Тидвальда. Торхтхельм (его имя переводится как «блестящий шлем») — неразумный юноша, находящийся под сильным влиянием героических баллад, которые он постоянно упоминает в разговоре. Тидвальд же (его имя означает «хозяин времени») — мудрый ветеран, понимающий, что на самом деле стоит за этими балладами: «и в звуках струн / доныне слышен стон».
Как и в случае с «Балладой об Аотру и Итрун», вывод очевиден. Компромиссов быть не может. Христиане, даже христиане-воины, не должны соблазняться «концепцией мужества», которую семнадцатью годами ранее восхвалял и сам Толкин (см. статью «Чудовища и критики»), или «идеей наивысшей стойкости в служении неукротимой воле», выраженной Беорхтвольдом. Именно этот «дух Рагнарёка» и стал причиной Второй мировой войны и был в ней мучительно сломлен. То есть героические баллады способны ввести людей в заблуждение, и, для того чтобы их можно было изучать без опаски, необходимо тщательно их редактировать — вплоть до переписывания.
«Баллада об Аотру и Итрун» была опубликована в 1947 году, «Фермер Джайлз из Хэма» — в 1949-м, а «Возвращение Беорхтнота» — в 1953-м. Однако мы знаем, что «Фермер Джайлз» по большей части был готов уже в 1938 году, а часть первоначальной версии «Беорхтнота» — еще раньше (см., соответственно, «Описательную библиографию» и «Предательство Изенгарда»). Есть соблазн рассматривать «Аотру и Итрун» и «Беорхтнота» — лэ и «антисказание» — как признаки не столько того, что фантазии Толкина стали мрачнее (у них всегда была темная сторона, хотя за период, прошедший, например, между написанием «Фириэли» и «Последнего корабля», она стала проявляться куда более отчетливо), сколько появления некоторых сомнений в самом себе. Допустимо ли переписывать мифы? Как бы к этому отнеслись два Голоса в Исправительных Мастерских?
Автобиографическая аллегория № 2: «Кузнец из Большого Вуттона»
Историю создания «Кузнеца из Большого Вуттона» проследить легче, чем у остальных произведений Толкина. В 1964 году ему предложили написать предисловие к новому изданию «Золотого ключа» Джорджа Макдональда (автора фантастических произведений и волшебных сказок, жившего в XIX веке, который стал одним из основных персонажей «Расторжения брака» К. С. Льюиса — аллегории о смерти и суде, написанной в 1946 году). Толкин согласился и приступил к работе в январе 1965 года, в возрасте 73 лет. Изначально он намеревался написать рассказ о поваре и торте, чтобы объяснить понятие «волшебства», «фэйри». Однако история разрослась, работа над предисловием остановилась, а сказка в итоге была опубликована в 1967 году под названием «Кузнец из Большого Вуттона».