Джек на Луне

Русуберг Татьяна

Ма нервно хихикала, отчим, из солидарности с нами оставшийся в плавках, нес лабуду, а мне стало тошно. Я попер к морю, скинул у кромки прибоя майку с шортами и бросился в набегающую волну. Плавал я, пока не посинел, а произошло это быстро – море-то Северное, даже в жару вода тут едва нагревается до 22 градусов, а обычно и вовсе 18. Пришлось выползать на берег, стуча коленками. Я плюхнулся пузом на горячий песочек, но не тут-то было.

– Женька! Быстро сюда вытираться! – это ма. Все еще думает, что мне четыре года. Я решил было не реагировать, но она орала на весь пляж, голые тетки и дядьки стали обращать на нас

внимание. Пришлось сбрызнуться и возвращаться.

В меня полетело полотенце, а я удовлетворенно отметил, что купальник мать не сдала. Только лямочки с плеч спустила, чтоб белых следов не осталось.

– Сядь, согрейся, - она похлопала по пляжному пледу. – У тебя зуб на зуб не попадает. И кремом намажься. Спина вся белая, сгорит.

Загар у меня, и правда, был деревенский. Морда, шея и руки черные. Ноги тоже – ниже колена. А все остальное на озере «обветрилось» только, как называла это ма. Не то, что у Себастиана, - южный лук, приобретенный в солярии, а может, и на Испанском пляже, валлах.

Я покорно взял крем – иначе мать ни в какую не отстанет. Тюбик пернул на плечо белой жирной лужицей.

– Натереть тебе спину? – невинно предложил отчим.

Ага, щас. Нашел лоха.

– Мама натрет, - говорю и отползаю в ее сторону.

– Не обращай внимания, Севочка, - засмеялась ма и взъерошила мне волосы. – Он у меня дикий.

Потом я лежал на пузе, от нечего делать наблюдая за коллекцией ближайших сисек-жоп и раздавая им звезды. Блондинка в полосатом шезлонге получила десять из десяти возможных за шикарные буфера. Зад ее, к сожалению, оценить не получилось. Поэтому в этой категории победительницей стала мускулистая дама в панаме и без всего остального: усевшись на корточки, она помогала маленькому сынишке строить песчаный замок. Я так увлекся своим занятием, что, когда Себастиан предложил пойти купаться, вяло отмахнулся. Наплавался, мол. Отчим согнал с лежбища маму и, невзирая на ее протесты, потащил к воде. Обычная семья в отпуске. Пусть и на нудистском пляже.

Мимо меня тихо прокатился серебристый вольво и встал неподалеку. Чикса в крошечных шортиках, выскочившая с места водителя, могла претендовать на десять звезд в категории попок – мамаша в панаме получила только восемь. Я напрягся, ожидая момента истины, и тут спину окатило чем-то ледяным. Я взвился с пледа, вскинув пятками песок и матерясь. Чикса выронила шортики, но мне уже было не до того. Этот змей Себастиан сделал из бутылки из-под минералки брызгалку и нещадно поливал меня морской водой. Рядом обмахивалась шляпой хохочущая мама.

Глупо, конечно, но я поддался на провокацию. Бросился за обидчиком, на ходу прихватив свою пустую бутылку. Отчим скакал по пляжу, выбрасывая длинные ноги, как лось, и иногда отстреливаясь через плечо. Я мчался за ним с угрожающими воплями. Притормозил только у полосатого шезлонга:

– Фрёкен, - говорю, - можно занять ваш ножик?

На складном столике лежал один с острым концом, для фруктов.

Блондинка захлопала глазами, удивленно переводя взгляд с моей морды на плавки и обратно, но потом кивнула.

– Спасибо.

Я быстро проткнул дырку в пластиковом колпачке и рванул за боеприпасами. Себастиан поздно расчухал, что нельзя подпускать меня к воде. Он получил, что ему причиталось, и в нос, и в уши. Бутылка у него опустела, и теперь отчим стал прорываться к морю. Я перепрыгнул

через чье-то жирное пузо, метнув песком. Мне вслед заорали по-немецки, но я уже несся Себастиану наперерез.

Столкнулись мы у кромки прибоя. Удар сбил меня с ног, мы покатились, подминая дохлых медуз и ракушки. Неожиданно я оказался снизу, на животе. Отчим вдавил меня в песок, заламывая руки, вбивая колено между ног. Я дергался под ним, как пойманная лягушка, и едва не орал в голос. Да даже если бы и орал – разве за шумом волн кто-то разобрал бы, что я кричу? И даже если бы мой зов о помощи услышали, кто бы догадался, что это уже не игра?

Казалось, это длилось вечность – туша отчима на мне, тяжелое дыхание над ухом, влага между ног, гораздо теплее, чем накрывшие нас брызги. Потом он отпустил меня и пошел купаться. Я немного посидел спиной к пляжу. Полил себя из бутылки. И побрел к нашему месту. Мама приветливо помахала мне и уткнулась в захваченную с собой книжку в мягкой обложке. «Секрет», стояло на ней русскими буквами. Я наклонился и выблевал на плед.

По официальной версии я наглотался морской воды. Мать сначала решила, что у меня солнечный удар, заставила отчима заехать по пути домой к врачу, что он и сделал, несмотря на мое сопротивление. Дежурный, конечно, ничего у меня не нашел, и, так как больше меня не рвало, отпустил с миром.

Пока мы ждали своей очереди в приемной, я тупо смотрел на большой аквариум с тропическими рыбками – он стоял прямо напротив кресел для посетителей. Мать сидела справа, нервно тиская мою руку. Себастиан – слева, спокойный и самоуверенный, как всегда.

– Видишь эту рыбку, Джек? – внезапно указал он на одного из пестрых обитателей аквариума. – Знаешь, как она называется?

Несколько секунд я дебильно моргал, но потом сообразил, о чем он спрашивает.

– Немо? Нет... Это такой мультик был.

– Это рыба-клоун, - пояснил Себастиан, улыбаясь маме, которая немного расслабилась. – Она живет в симбиозе с морскими анемонами или актиниями. Видишь эти красивые разноцветные цветы на дне? На самом деле, это животные, хищные, опасные и очень ядовитые. Ты знаешь, что такое симбиоз, Джек?

В башке шумело, но откуда-то вылезло бледное воспоминание, что-то с уроков биологии:

– Это типа, когда разные животные или там растения живут за счет друг друга?

– Взаимовыгодные отношения организмов разных видов, - кивнул Себастиан. – Очень хорошо, Джек. Понимаешь, в природе рыба-клоун не сможет выжить без помощи анемона. Ее просто сожрут, - он приобнял меня за плечи, так по-отечески. Мать по-прежнему держала меня за руку, и я даже дернуться не смел. Оцепенел просто, а внутри росло то самое чувство нереальности окружающего, которое скоро станет мне таким знакомым.

– Наш маленький Немо, - продолжал Себастиан, - вынужден жить между ядовитыми стрекалами актинии, которая уничтожает угрожающих ему хищников. Более того, он питается отбросами со стола своего хозяина и даже отказывается вырастать, чтобы не быть изгнанным из своего убежища, - пальцы отчима горели на моем плече так, что казалось, сейчас начнет плавиться кожа. Я думал только об одном – как бы снова не блевануть. – И знаешь, что? – заговорчески спросил он, наклоняясь к моему уху.

– Что? – повторил я чуть слышно.