Джек на Луне
Шрифт:
Ма поднялась со вздохом:
– Ладно, Жень. Я понимаю. Ты, наверное, давно о таком мечтал. Разогреть тебе котлет? А еще я пирожки испекла, твои любимые, с вишневой начинкой.
Я ее от облегчения даже в щечку чмокнул. Но тут Себастиан слез с дивана:
– Подожди, - такой, - Катюша. Главное в воспитании – это последовательность. Если мы сказали, что Джек должен нести ответственность за свои поступки, то нельзя сразу отступаться от своих слов. Необходимо показать ему, что мы действительно имеем в виду то, что говорим.
Мать остановилась на полпути в кухню:
–
– Почему сразу наказывать? – Себастиан обезоруживающе улыбнулся. – Пусть посидит в своей комнате, подумает над тем, что нельзя нарушать данное слово. Там же и поест.
Ма облегченно вздохнула:
– Ну да, конечно, - погрозила мне сурово пальцем, - останешься на сегодня без мультиков! – а сама смеется уголками губ.
– Иди наверх, Джек, - спокойно велел отчим. – Мы принесем тебе ужин в комнату.
Короче, я взлетел по лестнице, как на крыльях. Легко отделался. А вместо мультиков я найду чего посмотреть в макбуке. Может, на Ютубе нарою, что там в белой вилле играли? На кровать с компом залез, врубил. Смотрю, на столе иконка новая. Думаю, что за хрень? Чего-то не помню такой. Может, вирус? Да нет, на маках их вроде не водится. Кликнул.
Ахи-стоны на всю комнату. Там видео оказалось. Порнуха. Жирный мужик дерет парнишку в очко. Я офигел настолько, что сразу не выключил – палец не попадал, куда надо. Посидел потом маленько, тупо пялясь на Лунный пейзаж – обои у меня на столе такие. Как, думаю, эта хрень туда могла попасть? Я, даже когда легкую порнушку смотрю, историю всегда чищу, чтоб не спалиться. А тут прям на столе рабочем такой разврат. И тут же мысль в голову лезет: а как мать Меметов косяк нашла под подоконником? Я ведь потом проверял, что он именно тот самый был, дареный. Потому что в щели под плинтусом, куда я сам траву заныкал, ничего не оказалось.
Выходит, что? Себастиан в комнате у меня шарится, когда меня нету? Не, ну ладно писюк. Надо его запаролить нахрен, а то еще мамка сунется, увидит фильмец с жиряем и в психушку загремит или сразу в кардиологию. А вот насчет косяка... Как до отчима доперло, что я его под плинтус засунул? Или он случайно его нашел? Типа муравьев выводил? Только какие тут муравьи?! Это, блин, не трущобы наши районные.
В общем, пока я над Морем Кризисов сидел в позе мыслителя, в дверь стукнуло. Я думал, это мать хавчик принесла, и даже не обернулся.
– Спасибо, мам, - говорю. – Поставь на стол, я потом...
– Нашел что-то интересное, Джек?
Мля, я чуть макбук на пол не скинул, так у меня коленки дернулись. Хули Себастиан-то сюда приперся?
Смотрю, стоит такой с подносиком, на нем котлеты с пюре и пирожки на отдельной тарелочке.
– Не, - говорю, - так, фигня всякая.
А сам тыкаю потихоньку мышкой, чтобы это палево гейское удалить. Только там видать программка какая-то была установлена. Вместо того, чтобы уйти навечно в нирвану, жирный мужик с малолеткой выскочили в центр экрана и продолжили свое дело. Судя по звукам, с большим энтузиазмом.
– Что это у тебя? – Сева даже не старался разыгрывать удивление.
Я
– Не думал, что у тебя такие предпочтения, - головой качает, усмехается. – Ты знаешь, что детское порно запрещено? А этому пареньку не дашь больше четырнадцати.
Короче, сижу весь красный, не знаю, куда глаза девать. А что сказать-то? Ну, я и послал отчима лесом. А он макбук закрыл, на пол положил аккуратно рядом с подносом и садится такой на кровать. Я отодвинулся, голову в плечи – думаю, щас снова бить будет. А он смотрит на меня так безмятежно и говорит:
– Ты любишь маму, правда?
У меня в горле пересохло в момент, но я все-таки смог просипеть:
– А ты? Ты разве ее не любишь?
Себастиан нахмурился, прикусил губу:
– Когда я спрашиваю, Джек, ты должен отвечать. Иначе я рассержусь. А если я рассержусь, я могу сделать больно твоей маме.
Больше всего в этот момент мне хотелось придушить эту сволочь на месте, но я слишком хорошо помнил, как он избил меня в лесу – я и щас еще ссу, как пенсионер с простатитом, постанывая, а ни одного синяка не осталось. Что, если он свои приемчики начнет на матери отрабатывать? Алкаша Бо с его затыками она сколько терпела? Четыре года? А сколько будет терпеть милашку Себастиана?
– Если, - говорю, - ты мать хоть пальцем тронешь, я в полицию пойду. Серьезно.
Сева покачал головой, на морде – мировая скорбь:
– Малолетний эмигрант, наркоман и хулиган пришел жаловаться на своего отчима, уважаемого адвоката. У подростка было трудное детство, он ревнует мать к новому мужу, вот и решил его оклеветать.
– У тебя будут неприятности, - срываюсь на шепот. – Я смотрел «Охоту»[1].
Себастиан усмехнулся:
– Я не Лукас, а ты – не девочка из детского сада. Никто не найдет никаких доказательств. Никаких следов. Все будут сочувствовать мне, а не тебе.
Я мотнул головой:
– Когда бьешь, следы будут. Рано или поздно.
– Ты прав.
Согласие отчима выбило почву у меня из-под ног. Сижу, хлопаю на него глазами, а он наклонился ко мне и шепчет у самого уха:
– Не люблю грубое насилие. На то людям и интеллект, чтобы придумать что-то тоньше, элегантнее.
Я сглотнул, но слюна не шла в пересохшее горло, только мышцы больно сжались. Себастиан наклонился и взял с подноса тарелку с пирожками. Погладил кончиками пальцев красивую румяную корочку.
– Понимаешь, Джек, человеку тем проще причинить боль, чем больше он к тебе привязан эмоционально. Вот возьмем, например, меня и твою маму...
– Оставь ее в покое! – прошипел я, но отчим, не отпуская меня взглядом, надавил на пирог. Палец утонул в теплой еще мякоти, вишневый сок брызнул на тарелку и одеяло.
– Упс! – хихикнул он. – Катюша такая мягкая ранимая женщина. Она так зависима от меня. Психологически. И физически тоже. Что, если я дам ей почувствовать, что охладел к ней? Или, скажем, предложу попробовать новую форму секса? Жесткого секса, - и он воткнул всю пятерню в несчастную булочку.