Дженнак неуязвимый
Шрифт:
– Из Арсоланы, - ответил Дженнак.
– Это далеко, за лесами, за горами и солеными водами. Большого человека дочь!
– И как ты ее высватал?
– Не высватал, украл.
Пару вздохов правнул глядел на Дженнак в изумлении, потом расхохотался.
– Украл! Вот это по-нашему, по-изломному!
Оболочка воздушного корабля разбухла, натянулась, и он поднялся к вершинам причальных мачт. Туап Шихе крикнул помощникам, чтобы оставили насосы. Гондола покачивалась в восьми локтях над травой, их нее свисала лестница, крепежные канаты натянулись точно струны арфы. Чени сидела на краю входного люка, и теплый весенний ветер развевал ее волосы.
– Пора лететь, -
– Пора, - подтвердил Дженнак.
– Ты, Жакар, мужик умственный. Дай мне совет на прощанье.
– Берлага поскреб в бороде и снова вздохнул.
– Пленников мы много взяли... твоих четыре сотни, да еще из башен, а к ним - аситские семейства, что жили в городе, купцы и прочие... Под две тысячи будет! Ну, тех, кто не оружный, и баб их с детишками я, положим, отпущу. А с остальными что делать, с гарнизонными? Жизнь им обещана, но отпускать нельзя - уйдут в Сейлу, а там, хочешь — не хочешь, обратно в войско встанут и сюда с подмогой явятся. Как быть, Жакар?
– Оставь их здесь, — молвил Дженнак.
– Пусть живут и работают, пусть берут в жены ваших девушек и пусть становятся изломщиками.
– Но они - аситы!
– Нет такого народа - аситы, это лишь название для подданных империи. Они атлийцы, а всякий атлиец — хороший строитель. Это у них в крови. Дороги, мосты, каменные здания, крепости... Пусть строят! Вам это будет нужно.
– Хмм...
– протянул Берлага.
– Ладно, я подумаю.
Они встали и обнялись на прощание.
– Ты теперь не атаман, - шепнул Дженнак на ухо правнуку.
– Ты правитель, вождь своего народа. Вождь грозен в битве, но с людьми терпелив, разумен и милостив.
– Я должен к этому привыкнуть, - ответил Бермага Тэб.
– Привыкай быстрее. Во имя Шестерых!
– Да свершится их воля!
Дженнак медленно отступил к воздухолету, забрался по лестнице и встал рядом с Чени.
– Скажи, чтоб отпускали канаты, светлый тар!
– раздался голос Туапа Шихе из кабины управления. Дженнак повторил его приказ, и воздушный корабль стал подниматься в ясное небо. Подъем был плавный, и постепенно взорам Дженнака и Чени открывались широкий луг с пасущимися лошадьми, окраины Удей-Улы, потом - весь город с домами и ступенчатыми пирамидами, берег Байхола, лес и блистающая на солнце озерная гладь.
– Мы пролетали здесь девять дней назад, - задумчиво сказала Чени.
– Все такое же, все, как прежде.
– Не все, - отозвался Дженнак.
– Летели к врагам, а улетаем от друзей.
Фигурки на взлетном поле сделались совсем крохотными, и было уже не разобрать, просто ли они стоят или машут руками. Вокруг корабля раскинулась небесная синь, газ в оболочке стал нагреваться, и подъем ускорился.
– Сядьте в кресла, мои господа, - сказал Туап Шихе.
– Я запускаю двигатель.
Дженнак втянул лестницу и задраил люк. Потом они с Чени устроились на упругих сиденьях, затянули ремни, и ладошка чакчан скользнула в руку Дженнака. «Мы словно опять летим на «Серентине», - подумал он, погладив ее тонкие пальцы.
Корабль развернулся на восток и кабина наполнилась ровным мощным гулом.
* * *
Погода благоприятствовала, и за восемь дней корабли тидама О’Тахи далеко продвинулись на юг. Льды еще не показались, но люди уже чувствовали их дыхание; было ясно, но холодно, и ночами кейтабцы, привыкшие к теплу, поочередно грелись у корабельных машин. Ради этого ОТаха велел запускать двигатели по вечерам, хотя вполне мог обойтись ветром и парусами. Ветер, однако, был
Еще в Кейтабе О’Таха заготовил тайонельскую одежду, меховые куртки и штаны, сапоги и шапки; как человек искушенный, прошедший едва ли не все земные океаны, он представлял, с чем столкнется на крайнем юге. Но лазать по мачтам в тяжелой одежде было неудобно, и «чайки» отогревались в мехах лишь на палубе и в кубрике. С лечебной целью тидам удвоил порцию вина, приказал сыпать в него целебные травы и греть чуть ли не до кипения.
На девятый день — а это был День Ветра - вдали показалась ледяная гора. Увидев ее, О’Таха воззвал к Сеннаму Страннику, удалился в свой хоган на корме и полез в сундук, где хранился пакет с повелением Морского Совета. Вскрыть пакет полагалось тогда, когда появятся первые льды, неважно, плавучие или береговые; впрочем, согласно карте и наблюдениям солнца и звезд, до берега было уже недалеко. Что тут за берег, тидам понятия не имел: то ли настоящая земля, скалы, покрытые снегом, и даже какая-то растительность, то ли гигантский ледник, просто замерзшее море на полюсе. Ему казалось, что выяснение этих обстоятельств и станет целью экспедиции, но он ошибался.
Письмо кейтабского Морского Совета было подробным и большим. Первая часть, неожиданная для морехода О’Тахи, посвящалась политике, и главным тут было утверждение, что мир на пороге войны, причем небывалой, какой в прошлые столетия не знали ни в Эйпонне, ни на других материках. Причиной будущего бедствия виделся конфликт между Асатлом и его заморскими владениями, что приведет к мятежу и яростной борьбе на огромной территории от Китаны до Днапра. Россайнел, главный противник аситов, получит помощь из Риканны, так как интерес ее держав - в свободной торговле и овладении богатствами Айрала, Хинга, Сайберна и прочих областей Азайн. Но Риканна тесно связана с Домами Одисса и Арсола- на, и ее вмешательство явится знаком одобрения с их стороны действий мятежников. Даже если одобрения не последует, аситов в том не убедить, и в результате начнется война в Эйпонне. Совет Кейтаба полагал, что пролив Теель-Кусам, важнейший стратегический объект, будет захвачен аситами, дабы вывести флот в море Ринкас и атаковать Одиссар с юга и востока. Естественная база для этого флота - кейтабские острова, и их захватят в первую очередь.
На этом политика кончалась - к счастью, так как О’Таха был уже в холодной испарине. Аситские броненосцы у берегов Йа- мейна и Гайады, Кайбы и Пайэрта! А с севера - одиссарский флот! Такое могло присниться лишь в страшном сне. Тидаму невольно припомнилась пословица: не сдобровать мышам, попавшим меж двух дерущихся ягуаров.
Политика закончилась, началась мистика. Совет считал, что предотвратить войну или хотя бы смягчить ситуацию может только вождь, подобный тару Дженнаку, а лучше всего - сам Великий Сахем, пребывающий в Вечных Льдах, спящий в пещере, как сообщалось в его завещании, оставленном в Сериди.
В конце концов, в прошлые времена удалось светлому Дженнаку отстоять цоланское святилище; мир был сохранен, и боги даже послали людям еще одну Святую Книгу. Отчего бы тару Дженнаку, их избраннику, не повторить сей подвиг? Тем более, что в завещании есть намек: светлый тар вернется, когда возникнет в том нужда.
После этого вступления следовал краткий и ясный приказ: обследовать Вечные Льды на юге и найти светлорожденного Дженнака. Найти непременно, так как в северных льдах его нет. Это подтвердили три морские экспедиции и десятки сухопутных, к которым привлекались туванну, жители Ледяных Земель.