Дженнак неуязвимый
Шрифт:
Сахем расправил лист бумаги, пробежал глазами, однако нового не узрел. Текст передали по эммелосвязи, принявший расшифровал послание, а помощник Коком-Челя переписал его красивыми буквами, ничего не убавив и не добавив. Письмо было кратким, и сообщалось в нем, что Ро Невара вылетел из Шанхо в Роскву и скоро явится в Пять Пирамид и встанет перед сахемом в позе покорности. Коком-Чель этого Ро Невару видеть не видел, слышать не слышал, однако знал; была у него, как у любого высокого сановника, своя секретная служба, где собирались данные об имперских чинах и вообще заметных людях. Доносили, что Невара очень прыткий; службу начал рядовым бойцом, поднялся до батаба-шу всего за девять лет, сражался в Бихаре, свершил там какой-то подвиг, предстал перед лицом сагамора - не нынешнего, а прежнего, Ширата Одиннадцатого,
Коком-Чель вдруг ощутил озноб. Не исключалось, что этот тассит примеривался к его циновке власти! Разведка и тайный сыск стояли ближе к делам правления, чем к военному искусству, и если Невара мог возвыситься в дальнейшем, то, скорее, как наместник. В накомы производили боевых батабов, а тассит хоть и достиг этого звания, не командовал на поле боя крупными отрядами. А вот в тайны политики и в хитрые интриги был посвящен!
Сахем поднялся, подошел к узкому высокому окну и оглядел свои владения. Из его просторного хогана на восьмом ярусе были видны четыре другие пирамиды, сад и двор в пятиугольнике стен, храм на площади и вся светлая россайнская столица, дворцы и дома, широкие улицы, цветущие яблони и вишни, торговые ряды, харчевни, увеселительные заведения, крытые бассейны и массивное строение, к которому тянулись насыпи одноколесника. Белокаменная Росква, чудо-город! – подумал Коком-Чель. Жаль будет его покинуть... А еще печальнее, если недовольный им сагамор пришлет с Неварой шкатулку, а в ней - флакончик с ядом тотоаче...
Он со злостью уставился на пятиярусную пирамиду, занятую Надзирающими. Скоро тассит появится в ней... Хорошо, если бы по воле Тайонела раздалась земля и поглотила его вместе с приспешниками! Но вряд ли такое случится... Времена настали жестокие, боги не слышат людей и не дают им советов...
День был теплым, но озноб не покидал сахема. Одна мысль билась в голове: привезет ли Невара флакон с тотоаче?..
Глава 5
Прошлое. Тэб-тенгри, 1697-1755 годы от Пришествия Оримби Мооль. Та-Кем Джакарра и его наследник, 1755- 1830 годы от Пришествия Оримби Мооль. Бихара, 1820 год от Пришествия Оримби Мооль. Страна Гор, 1828 год от Пришествия Оримби Мооль.
Три года назад войско аситов снова вторглось в пустыни би хара, и стало ясно, что большая война между этими народами, отгремевшая в начале века - не последняя; аситы будут стремиться к захвату земель кочевников, а те не уступят врагам ни песчинки из своих барханов. Это побудило меня взяться за кисть, обмакнуть ее в краску и рассказать о случившемся в дни моей юности, когда бихара ворвались в Нефати, дошли до Нофра, моего родного города, и сделали наш народ причастным к вражде меж ними и аситами. И было это так ужасно, что, по прошествии лет, назвали свершившееся Нефатской Резней и описали потом многократно; к этим книгам я и добавляю свой труд, так как пришлось мне стать очевидцем тех событий.
В то время я, молодой писец, служил богатому человеку по имени Та-Кем Джакарра. Этот мой хозяин оказался кладезем достоинств, был не только богат и щедр, но также красив, образован и очень умен. Он нанял меня для переписки древних текстов, ибо я умел рисовать иероглифы, чему теперь обучен не всякий. Тару Джакарре хотелось получить точные копии свитков Первых Династий, которые он намеревался отвезти в Храм Записей в Хайане, где хранится история мира. Не знаю,
Выполняя его заказ, я переписывал пергаменты в сезон Разлива, а когда Разлив закончился, стало известно в Нефати, что аситы опять воюют с кочевниками, и что аситское войско, сражавшееся к северу от нас, разбито, и остатки его бегут к Проливу. В Нофре это не вызвало беспокойства, так как Пролив достаточно широк и на другом его берегу лишь безлюдные скалы, ни лодок нет, ни судов, ни дерева, чтобы связать плоты. Пролив всегда защищал нас, и в Нофре нет ни укреплений, ни громовых метателей, ни воинов, кроме стражей, что следят на порядком на базаре. И думали все, что бихара добьют аситов на том берегу, в сорока тысячах локтей от Нофра, а нас никакое бедствие не коснется. Все, повторяю, так считали, кроме моего хозяина, который выглядел очень обеспокоенным. Сейчас я понимаю, что он намного лучше знал аситов и бихара, чем любой человек в нашей мирной стране, а потому тревожился не зря. И решил он пойти к достойному Хеуб-ка, правителю города, чтобы тот распорядился послать за помощью в Чиргату, а также в нефатские земли, Нижние и Верхние. Но Хеуб-ка сделать этого не пожелал, а ответил тару Джакарре, что... Мериптах, Слагающий Слова из Нофра, повесть «Нефатская Резня». Нофр, Нефати, 1823 год от Пришествия Оримби Мооль.
Воздухолет плыл в ночном небе под яркими летними звездами. Кабину, освещенную эммелитовым фонарем, окружала тьма; чудилось, что корабль застыл неподвижно в черной смоле и пребудет в ней миллионы лет, пока смола не обратится янтарем с запечатанными внутри человеческими существами. Это было не видение - из тех, что обычно посещали Дженнака, а всего лишь игра фантазии; видения подсказывали ему, что полет до Росквы будет благополучен. Однако он с необычайной яркостью представлял золотистый янтарный обломок, а в нем - Туапа Шихе, облаченного в мундир, изящную фигурку Чени и себя самого, сидящего в кресле перед приборами. Неяркий свет озарял их циферблаты и падал на утомленное лицо акдама.
– Тебе надо отдохнуть, Туап, - сказала Чени. — Ты вел корабль весь день.
– Тари Айчени очень добра... — Акдам склонил голову. — В самом деле, я чувствую утомление... Вы сможете следить за курсом, мои господа?
– Да, разумеется.
– Дженнак коснулся циферблатов.
– Этот прибор показывает высоту, этот - скорость, этот - расход топлива... Направление определяем по магнитной стрелке - точно на запад. Это несложно, Туап.
– Когда корабль летит в воздушном потоке, с ним и дитя справится, - подтвердил акдам. — Главное, не подниматься вверх и не опускаться вниз, двигаться на одной и той же высоте.
– Почему?
– Видишь ли, светлый тар, над земной твердью и океанами дуют ветры, чье направление меняется в разные сезоны года. Мы, летатели, должны не только поднимать и опускать корабль и совершать другие маневры, но также разбираться в воздушных потоках. Сейчас лето, и над Сайберном, на высоте в три тысячи длин копья, проходит течение с востока на запад, в котором летят «Серентины» в Роскву. Но если подняться выше, на четыре тысячи длин, то мы попадем в обратный поток. Корабли используют его при полете из Россайнела в Сайберн и Китану.
– Тонкое искусство!
– заметила Чени.
– Тонкое, - подтвердил Туап. — Мы, атлийцы, изучаем воздушные потоки уже триста лет, но разобрались лишь с основными течениями. Без знания о них было бы невозможно пересекать материки и океаны.
С этими словами он удалился в пассажирскую кабину, и вскоре Дженнак различил тихое похрапывание. Ему спать не хотелось; они с Чени подремали днем. Глядя в плотную вязкую темноту и размеренно вдыхая воздух, он представил занавес Чак Мооль, разорвал его и увидел большой воздушный корабль, опустившийся к причальным мачтам. Поле под ним было залито сиянием прожекторов, высвечивавших каждую травинку, но на небе горели первые звезды. Еще не ночь, но уже вечер, сообразил Дженнак, наблюдая, как из гондолы сбросили лестницу. Потом в проеме люка появилась знакомая фигура, он всмотрелся в лицо прибывшего, судорожно вздохнул и вышел из транса.