Дженнак неуязвимый
Шрифт:
– Что с тобой, гость дорогой?
– услышал Дженнак и очнулся.
Переход от транса к реальности был стремителен, но привычен; он потер висок, улыбнулся Всевладу и пробормотал:
– Прости, задумался.
– О чем же?
– О месте, где опустился мой корабль. Там, в лесах на юге. Там я видел такие чудеса, что...
Нево, сын Всевлада, вдруг оживился.
– Ты про Эммелитовый Двор, мой господин? Да, это чудо! Мой наставник говорит...
Юноша смутился под укоризненным взглядом отца и умолк. Старший Ах-Хишари покачал головой.
– Скажешь, когда я разрешу. Извини, ло Джакарра, сын мой бывает тороплив и невежлив. Таковы плоды просвещения.
– Не суди его строго.
– Дженнак улыбнулся юноше.
– Я хотел спросить, много ли затрачено на этот Двор в истекшие годы и кто давал серебро?
– Считая в атлийских чейни - больше тридцати миллионов. Деньги давали первые люди в Роскве... вернее, еще их отцы. Еще искали умнейших среди наших людей и обещали приют любому искуснику. Собранные воедино, они стоют гораздо больше, чем по отдельности.
– Да, - согласился Дженнак, - вместе цена им другая. Я ехал в машине, которая шла по холмам и оврагам и даже по болоту... Воистину чудесный экипаж! Но скажи, достойный, почему этот Двор не в городе, а в дремучих лесах? Почему его окружает тайна?
– Для этого есть две причины. Мы нуждались в тайном схроне для вождей Очага, и его основатель Святич Гунтаро построил такое укрытие, жил в нем сам и привел первых умельцев. Затем мы поняли, что в знаниях скрыта великая мощь; тот, кто обладает ими, всегда сильнее своего врага. Так стоит ли делиться знанием с аситами? Отдать им незаменимые в бою машины и моторы, новый способ связи, материалы, что заменяют сталь и дерево, и многое другое? Нет, это не для них, это для нас, для нашей победы!
– Ты прав, - задумчиво сказал Дженнак.
– Вы изгоните аситов, но борьба на этом не закончится, и я предвижу: будут, будут еще схватки за власть над миром! Не только в Сайберне и Россайнеле, но на всех материках, во всех морях и океанах... Ваша страна огромна, богата, многолюдна, и если к этому добавить знания, соперников у вас не будет. Вы станете первой державой на свете! Но...
– Но?..
– прервал Всевлад затянувшееся молчание.
– Нужно помнить, что в знании скрыта не только великая мощь, но и великая опасность. Мейтасса, Провидец Грядущего, предупреждал об этом. Сказано в Пятой из Священных Книг: мир будет принадлежать людям - в том случае, если они не погубят его!
Нево, сын Всевлада, слушал как зачарованный. Затем сказал:
– Могу ли я спросить?
– И, дождавшись отцовского кивка, продолжил: - Мир огромен, мой господин, он так велик, что даже на воздушном судне за месяц его не облетишь. Человек же перед ликом мира мал, ничтожен и живет не так уж долго. Ни с бурей нам не справиться, ни с землетрясением, ни с большим пожаром... Разве можем мы погубить мир?
– Можем, - ответил Дженнак, - можем! Силой знания, направленной во вред.
– А чтобы этого не случилось, - добавил Всевлад, - нужно держать знания в надежных руках и помнить о долге перед людьми и богами. Сегодня мы обсуждали, как достичь свободы Россайнела и почти во всем пришли к согласию. Возблагодарим же за это богов!
Он сделал широкий жест, предлагая следовать в соседнюю комнату.
Это помещение оказалось небольшим, украшенным деревянными панелями с резьбой и полотнищами шести божественных цветов. В стене напротив двери была полукруглая ниша, в которой стояли мраморные изваяния богов, а у их ног, на столике, сверкала драгоценным переплетом Чилам Боль, полный свод кинара, включавший пять Священных Книг. Дженнак знал, что в особом почете у россайнов
Втроем они приблизились к статуям богов, остановились в позе молитвы, и Всевлад, закрыв глаза, что-то беззвучно зашептал. Дженнак, хоть и не верил уже в Шестерых, последовал его примеру, обращаясь к Одиссу Прародителю. Однако глаза его были распахнуты, и он заметил, что молодой Ах-Хишари молитвы не творит - губы Нево не шевелились, и на богов он взирал не со смиренной надеждой, а скорее с дерзостью. Еще один плот просвещения, подумалось Дженнаку.
Закончив молитву, Всевлад поднял лицо к небесам и произнес
– Все в руках Шестерых!
– Да свершится их воля!
– откликнулся Дженнак. Потом сказал: - Хочу я посетить Эммелитовый Двор. В ту ночь, когда мы прилетели, увидел я немногое.
– Твое желание - закон, гость дорогой, - молвил Ах-Хишари, направляясь к лестнице.
– Там есть гостевые покои, и Чегич часто в них бывает. Переночуешь и встретишься с ним. Нево с тобой поедет, все покажет. Двор для него что собственная ладонь.
Юноша радостно улыбнулся. Покосившись на него, Дженнак спросил:
– Чегич прячется в Эммелитовом Дворе?
– Не совсем. При нужде и другие места найдутся, чтобы спрятаться, но откуда бы он ни вернулся, всегда посещает Двор. Такой у него обычай, мой лорд. Говорит, что среди умных людей ему приходят умные мысли.
– Отдернув рукав, Всевлад посмотрел на измеритель времени.
– Пора бы и к трапезе... Надеюсь, красавицы наши уже здесь, хотя могу и ошибиться. Пока все лавки не обойдут, не рассмотрят товар и половину не унесут, не успокоятся...
Но Чени уже возвратилась и весело щебетала с Поляной, женой Всевлада, и его дочерью Светозарой. Мужчины совещались, а женщины, под присмотром Венца, Туапа Шихе и трех охранников, гуляли по торговым заведениям - Чени хотела возместить сгоревший гардероб, а Светозара с Поляной приняли в этом живое участие. Поход был успешным - диваны в зале третьего яруса были завалены свертками и коробками. Чени уже переоделась в новое, и Дженнак заметил, что ее волосы уложены в хитроумную прическу и заколоты гребнем чеканного серебра.
В трапезной, где был накрыт стол, они сели рядом, напротив Всевлада и его супруги. Глаза Чени сияли. Расправляясь с цыпленком, она сообщила Дженнаку, что лавки в Роскве куда богаче, чем в Шанхо, и в них нашлись даже нефатские благовония, что в портняжных мастерских трудятся редкие искусники, что у Светозары, юной девицы на выданье, есть жених, который здесь зовется суженным, что она выучила массу новых слов и знает теперь, как на россайнском будут шелк, кружева, ожерелье и те детали туалета, что скрываются под платьем. От еды, вина и застольной беседы Чени раскраснелась и стала хвалить росковитских купцов: такие, мол, обходительные! Шевельнет Поляна пальцем, со всех ног бегут, сладости подносят, мечут на прилавок ткани, тащат сапожки и пояса, а самоцветы и жемчуг сыпят горстями. Только одна у них странность: деньги взять никто не пожелал!