Дженнак неуязвимый
Шрифт:
– Послание от Ойлафа из Нортхольма, - произнес Кини.
– Первый флот у Пелта, громит стены крепости. Три броненосца вошли в реку и направляются к Лодейному Причалу.
Борго передвинул выточенные из кости кораблики, Талое вопросительно уставился на Джуму.
– Записывать не надо, - сказал тот.
– Бой еще не закончен.
– Снова от Ойлафа и накома Сирда. Сирд с норелгами у Северных Валов. Два бритунских корпуса и ополчение россайнов захватывают города.
Кобон уже в руках мятежников.
– Что со Вторым и Третьим флотами?
– спросил Аполло Джума, и Паку принялся выстукивать вопрос. Из печатной машинки потянулась лента, Кини подхватил ее и прочитал:
– От Ирассы из Лондаха. Второй флот вышел в океан. Достигнет Кейтаба в День Сокола.
–
– От Пахчо Брагеры из Сериди. Третий флот вышел в океан.
Достигнет Кейтаба в День Орла, если так пожелают боги.
– Запиши, Талое. День запиши, а про богов не надо.
– Еще от Брасеры из Сериди: океане спокоен, погода нам благоприятствует. Теперь из Эллины от... от...
– От Махайрапограса, - подсказал Джума.
– У него верфи на Бирюзовом Берегу, у южной границы Россайнела Что он пишет?
– Слышен гром метателей. Флотилия в море Бумеранга обстреливает цитадель Баргас. Это Ма... Махай... словом, он послал корабль на разведку. Новости будут к концу дня.
Тишина, потом снова застрекотал печатный аппарат.
– От накома Вальхара, отец. Воздухолеты поднимаются, в них иберы и бритунцы. Остальные войска идут к Днапру. Наведены две переправы, прочие будут готовы через полтора всплеска. Корпуса, что стояли у Кива, уже в левобережье и двигаются к Восточным Валам. Четырнадцать тысяч пехоты, шесть конницы, сорок боевых машин с тяжелыми метателями.
– Этот Вальхар - орел из орлов, - с одобрением молвил Аполло Джума.
– Запиши, Талое: поощрить!
– В каких размерах, отец?
– Хмм... Пока двести чейни.
Талое заскрипел пером, а сделав запись, произнес:
– Поделись мудростью, отец. Как ты определил вознаграждение? Почему двести чейни, а не триста или пятьсот?
– Потому, что наведены две переправы, - объяснил Джума - А за Кив поощрять не будем, в Киве три каменных моста
Но Талое не отставал. Был он всем хорош, только слишком любопытен.
– Эти флоты, отец мой... Второй и Третий... Они плывут в Кейтаб, к Эйпонне, а война у нас в Россайнеле! Почему так?
– Потому и плывут, чтобы в Эйпонне не случилось войны, - сказал Аполло Джума.
– Третий флот встанет в Лимучати, чтобы охранять пролив и направление на Инкалу, Второй соединится с кораблями Дома Одисса и будет держать под контролем берега Ринкаса. Тогда аситам на восток не пройти! Это долг Риканны, сын, долг перед Кейтабом, Одиссаром и Арсоланой. Три века назад они приплыли сюда, преодолев океан на утлых суденышках, и одарили нас знанием и верой в великих богов, подобающей разумным людям. Сказано в Книге Тайн: что есть разум?.. Свет минувшего в кристалле будущих свершений... Вот они, эти свершения! Мы отдаем свой долг, помогая Эйпонне! Следим, чтобы пожар войны не разгорелся в другой половине мира!
– О!
– промолвил Талое.
– Ты, отец мой, говоришь как провидец и стратег! Великий стратег!
– Я говорю о том, что не мной задумано, - ответил Джума.
– Что до провидца и стратега... Да, есть у нас провидец и великий стратег! И он сейчас в Роскве.
–
Глава 9
Начало лета, Росква, Священная площадь и Пять Пирамид.
Я поведу речь об известных событиях в Роскве, случившихся в 1844 году в День Сосны Месяца Света, когда была захвачена городская цитадель. Мятежный Очаг и Тур Чегич, его вождь, долгие годы трудились над подготовкой восстания, но предусмотреть все не удалось. Казалось бы, в начале лета ситуация благоприятствовала успеху борьбы: у северной границы и за Днапром стояли вспомогательные войска, набранные в Риканне, к Пелту и Лодейному Причалу подошел бритунский флот, Тракт Вечерней Зари был перерезан около Удей-Улы изломщиками Сайберна, а боевые дружины и ополчения Очага находились повсеместно в полной готовности. По планам восставших главная битва должна была произойти на Северных
Аполло Джума не ошибся - Дженнак был в Роскве. Стоя за обгоревшей кирпичной стеной Торгового Двора Ах-Хишари, он оглядывал площадь, что походила сейчас на кладбище - мертвецов сюда свезли, но погребальные костры еще не приготовили. Все обширное пространство от Двора до Храма Благого Тассилия и дальше, до высокой стены цитадели, было усеяно трупами людей и лошадей. Должно быть, воинов тут лежало побольше тысячи, иберов и бритунцев, аситов и россайнов; кто клинком поражен, кто пулей, кто взрывом громового шара. На площади царила тишина, но из других районов Росквы и с окраин города долетали звуки битвы - выстрелы, воинственные крики, топот, грохот взрывов, лязг. Дженнак прислушивался к этим шумам, стараясь различить скрип колес и характерное погромыхивание, какое издают тяжело груженные возы. Убедившись, что аситы крепко сидят в Пяти Пирамидах, он послал за метателями, но их еще не подвезли - возможно, по той причине, что ни один из аситских арсеналов взять еще не удалось.
– Что прикажешь, лорд?
– послышалось за его спиной.
Голос, молодой и звонкий, принадлежал Ирассе, сыну Ирассы, главы Банкирского Дома «Бритайя». Когда под утро зависли над сожженным Двором воздушные корабли, первым спустился вниз цолкин Ирасса, а за ним - сорок бритунских воинов, вставших вокруг Дженнака стеной. Цолкин же сказал, что это отборные люди, и посланы они его отцом для сохранения жизни и здоровья лорда Джакарры. И еще сказал, что поклялись они в верности у стен Лондаха, в том священном месте, где захоронен Грхаб-сеннамит, наставник и друг Сахема Бритайи, и будут они охранять лорда Джакарру как если бы он был самим Великим Вождем, увенчанным белыми перьями. При этих словах сердце Дженнака дрогнуло, и вспомнилось ему, как хоронили Грхаба - по воле его и желанию у лондахской крепостной стены. Ибо сказано: где закопаны кости сеннамита, там споткнется враг, и топор его покроет ржавчина, а на копье выступит кровь.
— Распоряжения, мой лорд?
– повторил Ирасса.
— Пошли за Улогой и батабами, - велел Дженнак.
– Пусть подойдут ко мне.
Он вытащил из-за пояса зрительную трубу и опять осмотрел площадь.
В Храме Благого Тассилия закрепился отряд иберов, а остальные воины батаба Одона заняли дворец Ах-Хишари, пострадавший гораздо меньше Торгового Двора - лишь один бок восьмиярусной пирамиды опалило пламя. Бритунцы, которыми командовал батаб Ландмарк, сосредоточились вдоль площади, укрывшись за рухнувшими стенами мастерских и лавок, грудами мусора, обгоревших бревен и переломанной мебели. В тылу у них стояла конница Борка Улоги, уже не такая многочисленная, как прежде - двести воинов из восьмисот пали в схватке с тасситскими всадниками. Среди бритунцев и иберов тоже погибли многие, но все же Дженнак располагал почти восемью тысячами бойцов. Как сообщали пленники, гарнизон в Пяти Пирамидах был меньше раза в полтора, но аситы прятались за крепкой восточной стеной и делать новые вылазки не рисковали. Из метателей тоже не стреляли - должно быть, в надежде положить противника картечью, когда бритунцы и иберы атакуют цитадель.