Дженнак неуязвимый

Ахманов Михаил Сергеевич

Мелькнули перед ним ступени Храма Вещих Камней, тела его мертвых воинов и «Хасс», его драммар, пылающий в до- ланской гавани. Все повторялось в его жизни - битвы, потери, ушедшие во тьму друзья и возлюбленные... Но сейчас он был мудрее и его дар окреп; сейчас он мог предвидеть больше, мог лучше защитить и сохранить. Когда-то вера в богов давала ему силы... Теперь он верил в себя.

Он пробормотал прощальные слова, пожелав Туапу Шихе взойти на мост из радуги и пообещав ему достойное погребение. Потом мысли Дженнака обратились к Ро Неваре, к потомку вражеского рода, с сынами которого он встретился в юности и пролил их светлую кровь. Да, Великие Очаги сражались и соперничали друг с другом, их юноши бились в поединках совершеннолетия, их сагаморы

плели интриги, старались расширить владения хитростью или силой. И все же, думал Дженнак, была и есть среди светлорожденных некая загадочная связь, таинственные нити, соединявшие их - возможно, отзвук крови или частица естества, доставшиеся от богов. Родича, врага ли, друга, они узнавали безошибочно; характерные черты обличья, сходное воспитание, вера в свою избранность были словно сигнал, что отстучали на барабане. Но кроме этих внешних признаков существовало что-то еще, заложенное на уровне инстинкта. Не удивительно, что Дженнак, сын Одисса, признал в Неваре светлую кровь; равным образом, не приходилось удивляться, что Невара этого не сделал, ибо его воспитание и жизнь, которую он вел, не подобали сыну Мейтассы. И все же его тянуло к Джену Джакарре, как тянется брусок железа к сильному магниту... И Дженнак впервые подумал, что страсть Невары к Чени тоже можно объяснить этим инстинктивным притяжением - ведь Невара из семьи, скрывавшей свой высокий род, и он не встречался с другими светлорожденными, ни с женщинами, ни с мужчинами. Лишь однажды глядел на них в Инкале - так, как смотрит нищий на золотые чейни в созвездии Тапира...

И, размышляя об этом на поле битвы, у площади, усеянной мертвыми телами, понял Дженнак, что Ро Невара не прикоснется к Чени без ее желания. Кровь не позволит ее оскорбить, кровь и сетанна светлорожденного, ибо насилие над женщиной, убийство ребенка и казнь невинного губят честь и гордость навсегда. Пожалуй, лишь недоброй памяти Фарасса был на такое способен... Но доказывает это лишь одно: и в соколином гнезде может родиться гриф-падальщик. А Ро Невара падальщиком не был! Скорее, он еще не осознал, кто он есть, и в страхе перед ревнивыми владыками Асатла старался позабыть о своем происхождении.

Дженнака окликнули, и он обернулся. Огибая кучи мусора, груды кирпича и обгоревших балок, к нему шел Борк Улога, а за ним след в след шагал юный Нево Ах-Хишари. Он был в шлеме и высоких сапогах, с палашом на перевязи, кинжалом и карабином - словом, выглядел бравым воином.

– Речной арсенал захвачен, но метатели еще не подвезли, - доложил Борк.
– Думаю, притащат через всплеск... Пока что Ах-Хишари прислал сына с любопытной новостью, а с ним - телегу с ломами и мотыгами.

Дженнак оглядел юношу с ног до головы, от сапог до шлема.

– Вижу, ты снарядился как воин... Почему? Ты ведь не любишь воевать?

– Моя сестра в беде, и твоя супруга, наша гостья, - промолвил Нево.
– г Могу ли я сидеть за столом и рисовать чертежи? Это было бы позором и потерей чести! Все наши мужчины сражаются, даже старый Тополь, мой...

Ты послушай, что он говорит!
– нетерпеливо прервал юношу Борк.

V Не о старом Тополе и семейной чести, а о подземных ходах, ведущих в крепость! Отсюда, из Тортового Двора, и из Храма Благого Тассилия! Я об этом слышал, да не верил, байкой считал, а Всевлад в точности знает! Вот, велел сыну вход отыскать... Найдешь, парень?

Нево кивнул.

– Ходы?
– Дженнак с надеждой воззрился на юношу.
– Подземные тоннели?

– Да, мой лорд. Отец сказал, в храмовом подземелье есть стена со старым гобеленом, с вытканной картой Россайнела... Гобелен древний, а стена за ним поновее - ход заложили, когда строилось святилище. Он идет к Пирамиде Сахема и дальше, к Судебной и хранилищу казны. Из Торгового Двора тоже прокопаны ходы, к самой реке ведут, так что можно попасть в Пирамиды Накомов и Надзирающих. Но и в этом тоннеле стена, даже две... А как в него забраться я знаю - через винный подвал у лавки Резана! Но лавку сожгли, лестница в подвал засыпана

и потому...

– Ирасса!
– позвал Дженнак.
– Ты все слышал, Ирасса?

– Да, господин!

– Возьми людей и разбери завал. Нево покажет место. Торопись!

– Слушаю, лорд!

– Пошли гонцов к Одону и Ландмарку. Пусть известят их, что я хочу пробраться в крепость под землей. Когда захватим восточную стену и батареи метателей, они должны атаковать. Еще один приказ Ландмарку: мне нужен отряд под командой толкового цолкина. Триста воинов. Они пойдут со мной.
– Сказав это, Дженнак повернулся к Борку, который чуть не приплясывал от нетерпения.
– Для тебя тоже дело есть. В стороне не будешь.

– Ну!
– Борк хищно оскалился.
– А я уж боялся, что забыли про меня!

– Поведешь свою дружину в ход, что под святилищем. Возьмите кирки и ломы, пробейтесь в тоннель, а как выйдешь к пирамиде, не ищи наместника и не чини над ним расправу. Твоя задача - метатели на стене! Бритунцы с одной стороны нападут, ты - с другой... Понял, Борк?

– Понял. А потом как? Что с наместником?

– Когда Одон и Ландмарк ворвутся в крепость, можешь поискать Коком-Челя. Но не раньше.

– Я его кайманам брошу!

Глаза Дженнака грозно сверкнули.

– Ты приведешь его ко мне живым! Может, Коком-Чель не лучший из людей, но я не слышал, чтобы кого-то швырнули в бассейн по его приказу! Хочешь стать палачом и опозорить свой Очаг и род?
– Он выждал недолгое время и вытянул руку к святилищу.
– Иди, сражайся и забудь про кайманов! Сейчас ты воин, а будешь одним из правителей. Тот, кто правит силой и страхом, богам не угоден. Запомни это, Борк! Хайя!

Отвернувшись, Дженнак поглядел на стену крепости, до которой было двести длин копья. Путь небольшой; одолеть его пешим или конным можно за считанные мгновения. Но стена, метатели и аситское войско отделяли его от Чени с той же надежностью, как некогда Океан Заката. Злая воля воздвигла этот барьер, пагубная страсть, уязвленная гордость... В прежние годы это вызвало бы у Дженнака гнев, но теперь он ощущал лишь сожаление. Луки сменились карабинами, колесницы - моторными экипажами, люди летали по воздуху, плавали в дальних морях, писали книги, которых было много больше, чем век или два назад, но природа человека осталась неизменной.

А ведь он ждет!..
– мелькнула мысль. Ждет около комнаты Чени, чтобы всадить клинок или выпустить пулю... Затаился у приманки, зная, что встреча неизбежна и словами их спор не рассудить... Ждет! И, вероятно, не один...

Что ж, где слова бессильны, там поможет сталь!

Дженнак коснулся рукояти палаша, выташил клинок наполовину и с лязгом вогнал в ножны.

* * *

Подземелье было на удивление сухим, а ход - довольно широким: двое могли пройти, не задевая стен. Четыре бритунца-охранника двигались первыми, освещая дорогу фонарями, за ними шагали Дженнак, Ирасса и Нево, потом телохранители и весь отряд, растянувшийся на полет стрелы. В его хвосте, поторапливая отстающих, шел цолкин Куут, присланный Ландмарком, бородатый крепыш лет сорока. Оборачиваясь, Дженнак видел мелькание огней, блеск нагрудных кирас и, временами, сосредоточенные лица своих воинов. Одни тащили оружие и сумки с громовыми шарами, другие, кроме палашей и карабинов, несли ломы и мотыги; слышалось дыхание людей, шарканье ног и негромкий звон металла.

Пол был ровным, утоптанным, света хватало, но воздух оставлял желать лучшего. Сухой, однако затхлый и пахнущий чем-то неприятным; чудилось, что в нем витают сладковатые ароматы тления, будто отряд не в подземелье очутился, а на кладбище, среди разверстых могил, куда брошены гнить покойники. От главного коридора отходили в обе стороны ходы поменьше, и Дженнак не удивился, заметив в одном из них обтянутый кожей скелет, в другом - груду костей, а в третьем - оскалившийся череп. Покосившись на эти древние останки, он тронул Нево за плечо и спросил: