Дженнак неуязвимый
Шрифт:
Слишком тороплив, - сказал Дженнак.
– И слишком самонадеян.
Он ткнул Невару пальцем ниже уха и извлек из воздуха свой меч. Затем провел ладонью по лицу, стирая облик атамана Гривы, и покосился на юного Ах-Хишари. Глаза у того были квадратные, как атлийские чейни.
– Мой господин! Как ты это делаешь? Как...
– Ни слова, - произнес Дженнак.
– Ты ничего не видел и никому об этом не расскажешь. Ни отцу, ни матери, ни своему учителю в Эммелитовом Дворе. Ты ведь не веришь в богов и чудеса, так? И не хочешь, чтобы над тобой смеялись?
Невозмутимые бритунцы разоружали
Дженнак присел, положил меч на колени, нащупал жилу на шее неподвижного Невары. Пульс бился.
– Пощади его, великий вождь, - шепнули за его плечом.
– Пощади моего господина...
Он поднял голову и посмотрел в лицо майясца.
– Ты кто?
– Ничтожный Кампече-ако, светлый тар, помощник Ро Невары... Прости его неразумие ради богов и не лишай жизни... Ты ведь сказал, что он твой родич, а родичей не убивают... Конечно, он нанес тебе обиду, но женщины, захваченные им, не претерпели ущерба. Они здесь, в комнате для молитв, где стоит изваяние Коатля...
– Родич понятие растяжимое, но я его не убью, - молвил Дженнак, поднимаясь.
– Было бы жать потерять последнего из Оро... Но они такие упрямцы! Придется вразумить твоего господина.
– Он махнул рукой воинам. — Возьмите его и стерегите! Это мой пленник.
– Могу я с ним остаться, светлый тар?
– спросил Кампече-ако.
Кивнув, Дженнак направился к залу, в котором сходились коридоры. Перед ним была глубокая ниша с дверью, украшенной символом Коатля, четырехлезвийной секирой на длинной рукояти. Дверь загудела под ударом кулака, но не открылась - запор был прочен. Спрашивать ключ Дженнак не стал, велел бритунцам:
– Ломайте!
На дверь обрушились приклады карабинов. Полетели щепки, рухнула на пол секира бога, потом заскрежетали петли и выбитый замок. Дверь вывалилась, и Дженнак, поманив за собой Нево, вошел в комнату.
В квадратном помещении с высоким сводом горела эммелитовая лампа. Напротив двери стоял Коатль, вытесанный Из черного базальта; лицо бога было суровым и слегка напоминало владык из династии Ширатов. В одной руке повелитель Чак Мооль сжимал секиру, копию той, что висела на двери, другую простирал вперед властным жестом. У его ног, на низкой подставке, лежали книги Чилам Баль в переплетах из черепашьих панцирей. Кроме изваяния божества здесь находился стол с кувшином и двумя чашами, а рядом - деревянная лавка, накрытая волчьей шкурой. На ней и сидели две молодые женщины. Светозара в ужасе прятала лицо на груди Айчени, а чакчан смотрела так, будто сам Коатль их охранял, й не было в ее глазах ни страха, ни покорности.
Увидев брата, Светозара вскочила и бросилась к нему. Ее лицо было бледным, глаза покраснели, светлые волосы растрепались. Жалость пронзила Дженнака. Дочери Всевлада исполнилось семнадцать, и, несмотря на рост и крепкое сложение, была она, в сущности, девчонкой.
– Забери ее отсюда, - сказал он Нево, обнимавшему сестру.
–
В крепости не
Затем он повернулся к Чени. Ее глаза сияли, на губах расцветала улыбка.
– Ты быстро меня нашел, Джен.
– Я старался, милая.
Долго, долго глядел он на свою чакчан. Она была Вианной, пришедшей к нему через горы времени, из его юных лет; она была Чоллой, гордой арсоланкой, и Чали, девушкой-арахака, она была Ирией Арноло и Заренкой. Она была всем. Всеми женщинами, которых он любил.
Возьми меня с собой!
– прозвучало в ушах Дженнака. Подумай - кто шепнет тебе слова любви? Кто будет стеречь твой сон? Кто исцелит твои раны?..
Ран хватало, хоть были они невидимы. Раны сердца и души не заживают, пока не прикоснется к ним любовь. Дженнак Неуязвимый знал об этом.
– Ты боялась?
– Нет... да...
– шепнула Чени.
– Убили Туапа, и Венец погиб, и еще многие, многие... Страшно, страшно! И я боялась Невары... Когда нас привели к нему, он посмотрел на меня... не так, как смотришь ты... Он глядел с жадностью, как смотрит скупец на сундук с серебром!
– Чакчан поднялась с лавки, выпрямилась и ее глаза сверкнули.
– Но он не увидел мой страх! Со мной была перепуганная девочка... Разве могла я показать, что боюсь? Я, дочь Че Куата, правнука Че Чантара! Женщина рода владык!
– Ты - владычица моего сердца, и это главное, - молвил Дженнак, взял ее за руку и повел прочь из святилища Коатля.
В коридоре его дожидался Ирасса, сын Ирассы, - окровавленный, пахнущий перенаром, но живой. Лишних вопросов он не задал - склонился перед Чени, пробормотал: «Моя госпожа...» - и доложил, что Пирамида Надзирающих очищена.
– Мы поднимемся наверх, - сказал Дженнак.
– Идти за нами ненужно.
Он повел Чени к лестнице. Они миновали второй ярус, третий, четвертый... На пятом была небольшая комната с окнами, откуда открывался вид на реку и крепостной двор. Солнце висело низко, и на западе, за рекой, тянулись в небеса клубы черного дыма и слышался гром канонады - видимо, бойцы Вальхара штурмовали очередной арсенал. Во дворе и на стенах Пяти Пирамид кипело яростное сражение, иберы и бритунцы дрались с тасситами, теснили их к распахнутым воротам, выдавливали на площадь, под огонь наступавших от Торгового Двора воинов. Должно быть, многоопытные ОдоН й Ландма- рк разделили силы, чтобы окружить противника, мелькнуло в голове Дженнака. Он обнял Чени, повернул ее лицо к себе, словно желая защитить от кровавого зрелища, от созерцания мира, который был еще таким несовершенным и жестоким, таким неподходящим для женщин и детей.
– Знаешь, - произнес Дженнак, касаясь губами уха Чени, - я говорил с твоим родичем. В Эммелитовом Дворе придуман новый способ связи... ни столбы не нужны, ни провода, ни бумажные ленты с условными знаками... Я слышал его голос, а он - мой, хотя нас разделял Океан Восхода, джунгли и горы Нижней Эйпонны и... Словом, огромное расстояние! Половина земного шара!
Чени вздрогнула.
– Ты говорил... говорил с моим отцом?
.
– Нет, чакчан, с твоим прародителем Че Чантаром. Не удивляйся, что он жив - сроки кинну никем не измерены.