Джентльмен-дьявол

Макнамара Эшли

Джордж повернулся, чтобы уйти, вполне сознавая, что заслужил ее гнев своими оскорбительными речами еще в начале ночи. О чем он думал, предлагая этой прекрасной, гордой женщине стать его любовницей? Надо было понять, что она никогда не снизойдет до такого уровня, ни с ним, ни с кем-либо другим. Да она могла бы получить любую цену от богатых светских бездельников, если бы решилась стать на этот путь. Могла бы сделать это давным-давно, и тогда они никогда бы не встретились. Даже как содержанка она была бы ему не по карману, и такой, как он, не

достоин ее милостей.

Однако он может загладить свою ошибку. Надо вернуть Изабелле сына, а потом тихо уйти из ее жизни и заняться собственными проблемами. Что значат несколько тысяч долга в сравнении с ее нынешним отчаянием?

Но тут Изабелла дотронулась до его локтя. Казалось, ее пальцы насквозь прожгли ткань сюртука.

– Подождите.

Джордж замер на месте. О чем она может его просить?

– Пожалуйста… Я… я не хочу оставаться одна. Я не смогу спать, пока мой мальчик не вернется.

Разумеется, она не собиралась отвлечься от своих дум в его объятиях. Она ведь прямо ему отказала. Джордж кашлянул.

– Думаю, мне не следует оставаться. А как же ваша репутация?

– Моя репутация давно погибла, а вы провели здесь уже больше времени, чем допускают приличия. Пожалуйста, я не хочу провести эти долгие часы в одиночестве.

Глава 8

Изабелла ждала, готовая к тому, что Аппертон повернется и уйдет. Он имеет на это право, ведь она оскорбила его достоинство, задела честь, более того, сама выказала слабость, попросив о помощи, и сейчас проклинала себя.

Молчание длилось бесконечно. В сознание Изабеллы наконец проник ритмичный треск сверчков, и ей показалось, что в такт с ним бьется ее сердце. Ни один другой звук не нарушал тишину ночи – ни скрип колеса, ни стук тяжелых сапог, ни легкая поступь детских ног. Джек.

Боль пронзила ей сердце. Изабелла прикрыла глаза. Сколько раз за прошедшие годы она боролась с мыслью о том, насколько лучше ей жилось бы без сына? Сколько раз вспоминала свой единственный неудавшийся сезон и представляла, какой была бы ее жизнь, не поддайся она искушению? Джек не просился на свет божий, особенно при таких обстоятельствах. Она ежедневно сражалась с собой, пытаясь быть справедливой к нему и не винить малыша в собственных несчастьях.

Но сейчас, мучаясь неизвестностью и опасаясь, что больше никогда не увидит своего мальчика, Изабелла была готова на все, лишь бы схватить в объятия его маленькое тельце и погрузиться в исходящий от него аромат – травы, земли, соленой морской воды.

Спазм перехватил ей горло, она с усилием проглотила рыдание. Вдруг крепкие руки обхватили ее. Джордж. Почему он еще здесь и пытается успокоить ее, хотя она этого не достойна? С губ Изабеллы сорвалось новое рыдание. Она судорожно вздохнула. Ладонь Джорджа лежала у нее на затылке. Кончики пальцев зарылись в ее волосы и мягко давили на кожу, пока Изабелла не положила голову ему на плечо.

Казалось, он окружает ее со всех сторон.

Никто не обнимал ее так бескорыстно – не ожидая никакого продолжения после объятий. Он ничего не требовал в ответ. О Господи, где был этот человек, когда она, неопытная и наивная, попала в сети безжалостного повесы? Мог бы он спасти ее? Или же сам расставил бы ловушку? При этой мысли Изабелла застыла.

– Пойдемте в дом. Узнаем, приготовила ли Бигглз чай наконец. – Она отстранилась и попыталась улыбнуться улыбкой гостеприимной хозяйки. Так учил ее отец, и сейчас он мог бы ею гордиться, если бы улыбка действительно удалась, но скорее всего у нее получилась нелепая гримаса.

Джордж – Боже, в мыслях она называет его по имени – бросил на нее странный взгляд: то ли вопрос, то ли одобрение, и сказал:

– Чашка чаю сейчас будет кстати.

Он терпеть не мог чай, если только тот не был основательно разбавлен бренди. Чай он ненавидел потому, что этот напиток напоминал ему о светских визитах, когда мать заставляла его сидеть и вести ходульные разговоры с молодыми леди, только что вырвавшимися из пансиона. Да и к булочкам Джордж быт равнодушен, а прозрачные ломтики поджаренного хлеба с кружочками огурца и веточками кресс-салата вызывали у него изжогу.

Слава Богу, на кухне у Изабеллы не было подобных штучек. Только холодный как камень чайник и несчастная Бигглз.

– Так вы ничего не нашли, ни волосочка? – Ее руки суетливо теребили старую тряпочку – наверняка в далеком прошлом она была носовым платком. – Бедный малютка! Украли прямо из кроватки! Что же нам делать? За ночь они утащат его бог знает куда. И что тогда? И зачем им такой малыш? – Она грузно опустилась на лавку у очага. – Куда идет мир, если чужаки воруют детей по ночам?

У Изабеллы вырвалось сдавленное рыдание, она прижала кулак к губам.

– Ну хватит. – Джордж раздраженно смотрел на старуху. – Не стоит доводить себя до истерики. Надо все обдумать.

– Пока мы будем думать, мальчика тащат все дальше и дальше, – пробормотала Бигглз.

– Нет, полагаю, это не так.

Изабелла убрала руку от лица.

– Почему вы так считаете?

– На дороге не было никаких следов кареты или повозки. Не было и следов копыт, если они прибыли верхом. Вообще никаких следов. Значит, они пришли пешком, а как далеко можно уйти с мальчиком, который привык ночью спать? Нет, тот, кто это совершил, все еще поблизости. И не тронется с места до восхода.

Глаза Изабеллы сверкнули грозным огнем.

– Тогда почему мы не пытаемся найти их раньше, чем они найдут укрытие понадежнее?

– Как вы собираетесь заниматься этим в темноте? Мы, как могли, обыскали ваш участок и соседние улицы. Вы предлагаете устроить обыск у ваших соседей?

– Не предлагаю. – Изабелла тяжело вздохнула. Если учесть ее положение, то соседи могут и не захотеть прийти на помощь, особенно среди ночи.

Джордж положил ладонь на ее руку.