Джентльмен-дьявол
Шрифт:
Боже, как случилось, что она всю ночь проспала рядом и даже не заметила? Его плечи заняли больше половины соломенного матраца. Почему он остался, если мог спать в значительно более комфортных условиях в большом доме?
«Я никуда не ухожу», – так он заявил, и сдержал слово. На его щеках и подбородке появилась щетина. Изабелла осторожно провела по ней ладонью. Прошлой ночью он не позволил к ней прикоснуться, ну так она сделает это сейчас. О, если бы можно было вернуть частичку того рая, что он показал ей.
На миг его дыхание замерло,
А ведь в конце концов так и будет. Он может доставлять ей наслаждение еще много раз, но не может остаться там, где ему нет места. Изабелла должна помнить об этом. Помнить и не слишком привязываться к нему.
Она выбралась из-под одеяла. Подол рубашки прикрыт голени. Только рубашка, и все. На Изабелле не было даже корсета, и ничто не стесняло дыхания. Значит, Джордж помогал ей раздеваться – снял с нее одежду, уложил в постель и, полностью одетый, всю ночь пролежал рядом – истинный джентльмен.
Конечно, они вступили в самые интимные отношения, и все же Изабелла должна была пожалеть, что ночью отбросила все приличия и из-за усталости позволила Джорджу исполнить роль горничной, однако сейчас она чувствовала лишь благодарность к нему. Она подозревала его в самых дурных намерениях, а оказывается, под маской бесшабашного повесы скрывается человек безупречных достоинств. Честный, надежный. Он просил доверять ему и доказал, что достоин доверия.
В дверь громко постучали. Сердце Изабеллы заколотилось о ребра.
Джордж приподнял голову и сонно заморгал. Потом его взгляд остановился на Изабелле и скользнул вниз. По лицу расползлась многообещающая улыбка.
– Доброе утро.
Изабелла слишком поздно вспомнила, что неодета. Щеки у нее вспыхнули.
– Запомни эту мысль. – Джордж приподнялся на локте, чтобы лучше рассмотреть Изабеллу. – Этот оттенок розового на твоей коже просто восхитителен. О чем ты подумала, когда так покраснела? Расскажи-ка мне.
– Прекрати, – взмолилась Изабелла. – Кто-то стучит в дверь.
Стук действительно возобновился, причем сделался громче. Сердце Изабеллы затрепетало. На шее задергалась жилка.
– И правда стучат. Лучше накинь на себя что-нибудь и открой, а то они выломают дверь и уж тогда будут думать все, что захотят.
У Изабеллы не было ничего похожего на халат. В обычных условиях она бывала полностью одета к моменту, когда кто-нибудь мог постучать в дверь, но в обычных условиях никто не стучал так рано. Судя по свету за окном, с восхода прошло не более часа. Может быть, нашелся ее мальчик? Господи, пусть так и будет и пусть с ним все будет в порядке!
Изабелла накинула на себя шаль, убрала
– Милорд? – задохнулась она.
На крыльце стоял лорд Бенедикт и хлопал по ладони парой кожаных перчаток. За его спиной топталась привязанная к невысокой изгороди лошадь и принюхивалась к цветам Изабеллы. Лорд Бенедикт был, к сожалению, один.
– Простите меня за раннее вторжение. – Он поклонился, словно Изабелла встретила его в нарядной гостиной, а не босая на крыльце убогого домика. – Я ищу Аппертона и подумал, что вы можете мне в этом помочь.
– О! – Щеки Изабеллы разгорелись под утренним бризом, она опустила взгляд, понимая, что выглядит виноватой, но иначе вести себя не могла. Она ведь и правда виновна, более того, глядя на нее, каждый бы подумал, что эта женщина только что вырвалась из объятий любовника.
– При других обстоятельствах я не посмел бы вас беспокоить, – продолжал лорд Бенедикт, – но дело касается вашего сына.
В голове Изабеллы теснились сотни вопросов, и на каждый ей был нужен ответ. Ей хотелось кричать, схватить этого человека за лацканы, затащить в дом и потребовать ответов, но самый важный ответ она уже знала – Джека до сих пор не нашли, иначе лорд Бенедикт привел бы ее сына прямо сюда.
Вонзив ногти в ладонь, Изабелла расправила плечи и с достоинством – как учили в детстве – произнесла:
– Пожалуйста, проходите в дом.
Отступив в сторону, она пропустила гостя в дверь, но так и не посмела поднять на него взгляд, опасаясь прочесть в нем осуждение. Ей давно следовало бы привыкнуть к такому отношению, но было вдвойне тяжело выдержать порицание от человека, который накануне проявил к ней такую доброту, что уж говорить о его жене. Лучше не задумываться о таких тонкостях.
– Я должна выразить свою благодарность. Я очень вам обязана, – проговорила она, обращаясь к медной пуговице на его рединготе.
– Не о чем говорить. Любой захотел бы помочь найти потерявшегося ребенка.
Любой? Никто из жителей деревни, соседей, даже пальцем не пошевелил.
– Но я говорю не только о Джеке, хотя я очень благодарна за ваши усилия. Вчера ваша жена прислала мне корзинку. – Взгляд Изабеллы упал на стол, где были разбросаны остатки вчерашнего ужина. Карты, хлебные крошки, чашки с красными потеками бургундского – все брошено как попало. Мысль о том, что еще произошло на этом столе, привела Изабеллу в трепет.
Господи, ну какое это имеет значение? Если вчера ей потребовалось утешение, то кому до этого есть дело? Почему он не переходит к истинной причине своего визита и не говорит, что ему известно о Джеке?
– Джулия упоминала, что послала какую-то мелочь, сказала, что это самое меньшее, что она может сделать.
– Для меня это вовсе не мелочь. – Черт! Ее голос прозвучал холоднее, чем следует. Лорду Бенедикту не понять. Должно быть, он за всю жизнь не испытывал ни в чем недостатка.