Джентльмен с Харви-стрит
Шрифт:
– Э... что это с ним? Обычно он не пугливый.
– Это от радости... – кинул Джек на ходу, выскакивая под вязкую морось осеннего дня.
Часы на башне только недавно пробили три часа дня, и все-таки сумерки будто уже опустились на улицы. Здесь, в Ист-Энде, казалось, сами стены домов источали гнетущую серость, густую, как патока черноту, и та покрывалом ложилась на город, затемняя солнечный свет...
Джек осмотрелся. Долго раздумывать времени не было: Крысолов Гарри вот-вот выскочит следом и не хуже терьера вцепится ему в глотку, а Милашка уйдет... Где потом
Он заметил мелькнувший вдали силуэт, и припустил следом, сжав в руке нож. Поворот, еще поворот... Стало как будто темнее, или это в глазах потемнело от быстрого бега? Джек сбавил шаг и опешил, различив впереди, в десяти, не больше шагах, замершего посреди переулка мужчину.
Неужели Милашка?
– К стене! – послышался голос мистера Джонсона. – К стене, я сказал. – И маленький итальянец выступил из скрывавшей его густой тени. В руках он держал револьвер, нацеленный на мужчину.
Тот послушно прижался к стене, и Джек, подойдя ближе, увидел, как мелко дрожат его руки.
– Не бейте, прошу вас! – взмолился он тоненьким голосом. – Я сделаю всё, что хотите. Только не бейте...
Его некрасивое, обезображенное лицо пошло красными пятнами, губы же враз посерели. Джек с Джонсоном молча переглянулись...
– Ты – Милашка? – спросил его Джек.
– Звался когда-то, – с готовностью сказал тот. – Теперь меня кличут Бес.
– Почему?
– Сами видите, что со мной сделали. – Он поджал губы. – Страшен, как смертный грех, вот как теперь говорят обо мне.
– Кто это сделал с тобой и когда?
– Т-три года прошло уж...
Джек повторил:
– Кто это сделал? – Он отчего-то уверился враз, что испорченное лицо этого вора точно связано с интересующим их с Джонсоном делом.
– Я никогда их прежде не видел.
– Почему?
Прижатый к стене человек открыл и опять закрыл рот, словно не смел озвучить ответ.
– Я н-не могу... – выдохнул наконец. – Мне велели молчать. Если я вам скажу, они снова отыщут меня и убьют...
– А если не скажешь, тебя убьем мы, – пригрозил ему Джонсон, ткнув револьвером под ребра.
Джек не был уверен, было ли это праздной угрозой: кто знает, что таит человек в своей сердцевине, но почел нужным миролюбиво сказать:
– Послушайте... как там вас по отцу...
– Я Роберт.
– Послушайте, Роберт, мы не хотим делать вам больно, но нам нужна информация о случившемся три года назад. И ради нее мы готовы на всё! – Он выдержал паузу, дав бывшему вору осмыслить услышанное, и продолжил: – В тот вечер, такой же промозглый, как этот, вы украли у девушки сумочку близ парка Сент-Джеймс... Помните этот случай?
Мужчина затрясся, словно в ознобе, и молча мотнул головой: да, он помнил, и преотлично.
– Отвечай вслух! – Револьверное дуло опять ткнулось в его тощий бок.
– П-помню. Я п-помню, д-да...
– И?
– Мне велели украсть эту сумку. А больше я ничего об этом не знаю!
– Кто велел? Говори же. Мужчина?
– Женщина, сэр.
– Женщина? – Джонсон с Джеком снова переглянулись. –
– Обычная... обычная женщина сэр. Среднего возраста или моложе, сложно сказать. Я плохо ее рассмотрел под вуалью...
Вуаль... То есть она не была простолюдинкой.
– Расскажите все, что припомните, – попросил его Джек. – Где вы встретились? Что она вам велела?
– Мы встретились в парке на лавочке, сговорились заранее через приятеля. Женщина заплатила мне деньги, сказала, что это задаток, что остальное я получу после того, как сделаю дело: умыкну сумку у дамочки на Барн-Крофт, что выйдет из кэба у ворот сада. Задание проще просто – я согласился. А когда явился за положенной платой, меня поджидали те... двое... Избили меня и изрезав лицо, велели молчать о случившемся: мол, если хоть слово скажу, лежать мне в канаве убитым. Я после того больше месяца провалялся в постели... Едва выжил. И не хочу умирать... – Говоривший вдруг всхлипнул, казалось, вот-вот разрыдается, и Джеку стало не по себе.
– Твой приятель, откуда он знает ту женщину?
– Я не знаю.
– С ним можно увидеться?
– Он давно мертв.
– Брешет, скотина, – подпустил в голос металла Томазо Джонсон.
И вор в ужасе замотал головой:
– Клянусь богом, я говорю чистую правду. Зачем бы мне лгать?
И Джек верил: он не обманывает. С такими глазами обманывать сложно...
Эпизод шестнадцатый
В кэбе ехали молча, размышляя о том, что услышали от Милашки. Да уж, данное прозвище больше любого другого звучало насмешкой над его нынешней внешностью! Кто пошел на подобное зверство, дабы добиться молчания вора?
– Клянусь, сэр, я ничего больше не знаю, – зазвучал в голове Джека испуганный голос. – Я только украл сумочку этой леди... и даже понятия не имел, зачем это надо.
По тому, как он это сказал, как-то враз сделалось ясно, что после он догадался зачем, и мистер Джонсон, дернув рукой с револьвером, спросил:
– А потом разобрался, зачем? Ты ж не дурак, полагаю.
Мужчина отер рукой потный лоб и скривился.
– Не дурак, – согласился он с неохотой, – но мне ни к чему лезть в подобное дело. Я человек маленький, скромный... И знаю, где нужно смолчать.
– Тебя потому так избили, за привычку молчать? – насмешливо кинул Томазо Джонсон.
Так называемый Роберт, вскинул вверх подбородок, что выглядело до боли гротескно при его униженно-раболепном поведении и словах.
– Вы просто не понимаете: они звери. Таким повод не нужен, чтобы... – губы его затряслись, и бедняга смял ворот рубахи скрюченными от нервного напряжения пальцами. – Отпустите меня! – взмолился он жалостливо. – Я рассказал всё, что знал...