Джентльмены неудачи

Жукова-Гладкова Мария

– Ой, что там? – шепотом произнес Олег.

Он поднялся и пошел к месту приземления паука, направил на него фонарик. Татьяна слегка дернула за нить, заставляя паука двигаться.

– Господи! – прошептал Олег. – Ну и тварь! Леха!

Судя по звуку удаляющихся шагов, Олег отправился за напарником. Потом мы услышали его возбужденный голос:

– Слышь, там такая тварь прилетела! Сидит на окне. Пойди посмотри. А вдруг ядовитая? На кого похожа? А фиг ее знает! Мышь вроде летучая. Говоришь: пусть сидит? А если укусит? Я тут про клещей читал… Где-где! В газете! Говорили: прививки

надо делать. А я не сделал. Ты сделал?

Судя по всему, Олег Комиссарова уже достал. Тот выскочил из подземелья и заорал не своим голосом:

– И тебе, и Татаринову надо от кретинизма прививки делать! Ну, показывай свою тварь! Я ее сейчас придушу! Или пристрелю! Тебе автомат зачем даден? Показывай!

Но паука на месте уже не было. Мы на третьем этаже давились со смеху.

– Но сидела она тут! Видишь: пыль вытерта. Улетела значит.

Комиссаров еще раз смачно выругался, потом сказал, что, по всей вероятности, в подвале тут ничего нет. Зря газом только надышались. Но, с другой стороны, день прошел не зря: кого-то из конкурентов они подстрелили. Затем Комиссаров объявил, что они должны связаться с Самим и отчитаться о сегодняшней работе. Насчет Татаринова и Ящера лично Комиссарову никаких указаний дано не было, но раз они пребывают поблизости, может, стоит их в плен взять? Татаринова в особенности. Допросить с пристрастием. Пусть место показывает, а то зачем им рыскать по округе, когда знающий человек есть?

– Ладно, хватит на сегодня раскопок. Поехали на базу.

И Олег с Комиссаровым особняк покинули. Комиссаров насвистывал что-то веселенькое, Олег молчал. Вскоре мы услышали, как завелся мотор машины, свет фар прорезал ночь, и парни уехали.

Мы подождали еще немного, потом Татьяна спросила, что будем делать мы. Я предложила все-таки слазить в подвал. Однако кому-то из нас двоих следовало остаться на шухере: мало ли еще кого-то принесет, или Сергей с Ящером и Костей решат вернуться…

Мы спустились на первый этаж, освещая себе дорогу фонариками. Недалеко от входной двери в самом деле была кровь: бурые, уже подсохшие пятна… Дорожка кровяных капель вела на улицу. Кого-то определенно ранили, но кого? Было ясно одно: ранили несерьезно, раз человек смог убежать.

– Юль, иди ты в подвал, – сказала Татьяна. – Я лучше тут посижу. Если что – привидением прикинусь.

Соседка отошла к зияющему проему окна первого этажа. Я отправилась в подвал. Наши предшественники любезно оставили вход в него открытым, даже не удосужились захлопнуть крышку. Но почему дом не достроен, а подвал уже сделан? Странные все-таки эти богатые господа!

В подвал (подпол, подземелье, будущий винный погреб) вела лестница, поэтому спустилась я без всякого труда. Обвела лучом фонарика стены по периметру. Ничего интересного. Только по одной стене шли полки, конечно, пустые и кое-где даже подгнившие. Никаких тайников я тут не обнаружила – пол был забетонирован. Однако имелись две странности: пол-литровая бутылка из-под «Синопской» с завинченной крышкой, меньше чем наполовину наполненная водой (я понюхала, обмакнула палец, потом его лизнула), и сухой кусок хлеба, обгрызенный с одной стороны. Плесени на хлебе

не было. Вода навела меня на мысль. Олег с Лехой вполне могли успеть смочить ею носовые платки и закрыть носы и рты, поэтому и очухались быстро – или вообще полностью не отрубались.

Я вернулась к Татьяне, и мы покинули недостроенный особняк. До проселочной дороги добрались с трудом, потом стало легче: вышел месяц, хоть как-то осветивший окрестности.

При подходе к деревне Татьяна предложила вначале пройтись до домика, занимаемого Комиссаровым и Олегом. Послушаем под окном, что они говорят.

– А если они на втором этаже? И в домике же четыре комнаты. Если нас обнаружат…

– Ну и что? Если бы нас обнаружили в том особняке, – Татьяна кивнула назад, – могли бы начать стрелять без предупреждения. А тут – база. Народу полно.

И правда – финны вовсю пьянствовали и братались с нашими. Откуда-то взялись девки (наши). Свет горел во всех домиках, гремела музыка, в двух местах пели (мы даже не смогли понять, на каком языке, не то что узнать песню), визг доносился то из одних кустов, то из других, уморившиеся засыпали там, где падали. Трезвые женщины из деревни растаскивали их по домикам. Среди растаскивающих мы узнали Ирину.

– Нет, пожалуй, под окна мы подслушивать не пойдем, – решила Татьяна.

– Тебя еще тянет на подвиги? – спросила я. – Пошли спать. А завтра продолжим.

– Юль, а Олег Пашку знает? – вдруг спросила Татьяна. – Комиссарова, как я понимаю, вы не снимали.

– Не знает. Олега мы тоже не снимали. И в кадр, как ты понимаешь, Пашка никогда не попадал. Не должен бы знать.

– Но почему они не живут в охотничьих домиках, принадлежащих Ивану Захаровичу? Почему здесь, на базе?

– Может, и база принадлежит Ивану Захаровичу, а Ковальчук до этого не докопался? Или все охотничьи домики заняты? Или отсюда ближе до места… Хотя до какого места? Что они все ищут? И почему место знает только Серега?

– Юль, нам надо выкрасть Серегу, – сказала Татьяна. – И самим его расспросить! Тебе он все выдаст. Его же Ящер за глотку держит, а тут ты – спасительница. Не из «Крестов», так из заложников… И все золото – наше!

Они старались идти как можно быстрее. Костя стонал и уже не мог передвигаться сам. Носилок, конечно, у них не было. Ящер с Сергеем несли его на руках. Вначале, пока Костя мог идти, он висел у них на шеях, теперь же мужчины сгибались под его тяжестью. Из них троих он был самым крупным, почти как Сергей и Ящер, вместе взятые.

– Слава, оставь меня здесь. И сбегай за ребятами, – простонал Костя. – И как раз Арсена вызовешь. Пока он сюда доедет… И пакет принесешь… Я специально привез несколько, там все необходимое.

Ящер остановился на мгновение, потом аккуратно опустил Костю на землю. Задумался – может, осмотреть рану? Хотя как тут осмотришь?! Все-таки надо нести его в дом. В пакетах в самом деле должно быть все необходимое для оказания первой помощи. Они там для кого предназначаются? Для спецназа? Ай, не все ли равно…