Джентльмены неудачи
Шрифт:
Полина Александровна рассказала, что постоянно в доме никто из «барчуков» не живет. Появляются наездами.
– Они вам звонят перед приездом?
– Куда звонить-то, девонька? Телефонов тут нет. Даже телевизор не кажет! Иногда выбираюсь к родственникам, так хоть насмотрюсь вдосталь. У нас тут алкаши какие-то что-то там сняли с проводов, или сами провода – я объяснить не могу. В общем, сдали на металл. На бутылку негодникам не хватало.
– Так, значит, у вас и электричества нет? – спросила я.
– Нет, – согласно кивнула Полина Александровна. – В деревне нашей нет. Только
«Генератор, что ли, установили?» – подумала я, но детали меня, в общем-то, не интересовали.
– Приезжают только гулять? – уточнила я.
– Ну, иногда живут с недельку… Две, случалось. Но все равно каждый день пьют. Летом больше, конечно, ездят. Зимой охотятся. Зачем им снимать охотничьи домики, если здесь дом есть? И те домики охотничьи – дорогие. Зачем деньги-то лишние платить? Барчуки-то их тоже считать умеют… Но я сама видела и ружья в доме, и как уходили с ружьями…
– А егерь у вас тут есть?
– Какой егерь! – махнула рукой женщина. – Вон, на озере есть рыбнадзор, и что? Деньги дают этому рыбнадзору – и ловят сколько хотят и когда хотят. Всем же жить надо. И тому же рыбнадзору. Так что все договариваются. А хозяин охотничьих домиков, как у нас говорят, очень богатый и влиятельный человек. К нему на поклон местное начальство ездит, ну, если там какой вопрос решить надо. И он решает. Так что его гостям все можно, и штрафы никто никакие не платит. Но он – человек щедрый. Все, кто у него работают, довольны.
– А сейчас что там делается? – Татьяна кивнула на интересующий нас дом.
– В этот раз убираться меня не приглашали, – заявила Полина Александровна. – Я ходила, предлагала. Но сказали: нет. Денег, правда, дали, – добавила она. – Потом сказали: надо будет, позовем. Но пока ни разу не звали.
– Сколько их там живет?
– Не могу сказать. И они все время меняются. Машины каждый день приезжают-уезжают. И все разные парни входят-выходят. Хотя, может, некоторые и одни и те же: так похожи все один на другого. И одеты одинаково. И вы же видите: крыльцо у них на другую сторону. Если бы сюда, я бы посмотрела, а так…
Правда, как мы поняли, Полина Александровна от нечего делать вела за домом постоянное наблюдение – с полевым биноклем, дежуря у окна, выходившего на дом «буржуев». А чем еще заняться? Из развлечений у нее имелся только приемник, но приемник можно слушать и когда рядом никто не живет, и вообще, одно другому не мешает.
– А девки?
– Девки орут. Но как привозили их – врать не буду, не видела. Ой, а вчера-то ночью! – вспомнила Полина Александровна. – Не знаю уж, с чего это они среди ночи гульбу устроили.
Машины, по ее словам, только и ездили – туда-сюда. Она уж подумала: угомонились больно рано. Порадовалась и сама спать легла. Света-то все равно нет. А керосин дорогой, жалко жечь без надобности. Легла – и проснулась среди ночи. Такие вопли начались! И девки, и мужики орали. И не видно ничего в темноте. С чего они вдруг среди ночи всполошились?
– А участковый у вас тут есть? – спросила Татьяна, вспоминая нашего нового.
– Петрович-то? – Полина Александровна
Первым делом я Полину Александровну успокоила, сказав, что ни работы, ни дохода она не лишится. В особенности, если обитатели дома не будут знать о нашем появлении. А мы снимаем серию репортажей о жизни «буржуев» – но так, чтобы они не видели, как их снимают. Иначе вести они себя будут совсем по-другому. Полина Александровна кивнула, соглашаясь. Поэтому, продолжала я, нам приходится выбирать соответствующие места для съемок: и чтобы все снять, и чтобы нас не увидели. Дом Ящера нам подходит идеально. Жаль, конечно, что вход с другой стороны, иначе мы бы попросили разрешения у Полины Александровны воспользоваться ее домом для съемки, а так придется нам, видимо, сидеть в лесу.
Полина Александровна кивала, слушая мою болтовню, а потом даже сказала, что, если мы не побоимся, можно влезть на дерево, откуда вход в дом будет виден, как на ладони.
– Полезешь? – спросила я у Пашки.
– Лучше ты сама, – сказал оператор. – Ты у нас самая легкая. И с камерой управляться умеешь.
Про вес камеры он вспоминать на стал. Обычно об этом вспоминает, когда ему надо ее тащить.
В общем, мы с Полиной Александровной расстались, довольные друг другом. Она, как мы поняли, была рада поговорить с живыми людьми. Приглашала заходить, рассказать о том, как прошли съемки. Она проводила нас на лесную тропу, по которой можно обойти деревню и оказаться с другой стороны дома «барчуков», откуда их лучше будет снимать.
– Юль, ты на какое дерево полезешь? – спросила Татьяна. – На елку? Или на березу?
Я пока не решила и жалела, что перчатки остались в доме Анфисы Васильевны. Перчатки мы прихватили, правда, из других соображений, чтобы не оставлять где не надо отпечатки пальцев.
Внезапно слева, на некотором удалении от нас, среди деревьев мелькнула фигура. Мы тут же юркнули за ближайшую развесистую елку.
– Кто это может быть? – прошептала Татьяна мне в ухо.
– Наверное, они периодически лес прочесывают.
– Зачем?
Я пожала плечами и сказала Татьяне и Пашке, чтобы они временно затихли, а я посмотрю, кого там понесло в лес и зачем. Пашка с радостью опустился на мох, Татьяна осталась стоять, выглядывая из-за елки, а я короткими перебежками начала продвигаться в том направлении, куда ушла фигура.
Догнала я ее довольно быстро и чуть не выдала себя: на срубленном пеньке сидел Сергей с опухшей от пьянства и еще и расцарапанной мордой. Даже до меня, притаившейся за очередной елкой на расстоянии метров трех, доносился запах старого перегара. Это сколько ж дней он квасит?