Джентльмены неудачи
Шрифт:
Меня вообще поразил его внешний вид. На Сереге, всегда уделявшем немало внимания своей внешности и обожавшем нежиться в ванне, были надеты грязные и порванные (правда, слегка) в двух местах джинсы и какая-то старая болоньевая куртка, из-под которой выглядывала клетчатая рубашка. А он, как я помнила, всегда носил только белые.
Серега сидел на пеньке и с кем-то разговаривал. Я в первый момент не поняла, с кем… Потом увидела, что он держит в руках лягушку. Ишь ты, даже исхитрился поймать, охотник! И о чем он с ней беседует?
Серега спрашивал у лягушки,
Лягушка была явно не приучена к таким нежностям и ей, похоже, лобызания с беглым, мучающимся с похмелья зеком пришлись совсем не по душе. Или беглый зек ослабил бдительность – в общем, она выскользнула из рук моего бывшего милого и ускакала как раз в моем направлении.
– Ну вот, убежала… – с грустью произнес Серега. – Все меня бросают.
И тут я решила немного поразвлечься. Главное: не расхохотаться. А может, и информацию какую-то удастся получить.
Я тихо вышла из-за елки.
Серега так пока и сидел, глядя в землю и бурча себе под нос. Я не могла разобрать слов. Наконец он поднял голову.
– Здравствуй, Сережа, – сказала я вкрадчиво. – Почему в твоих поцелуях больше нет прежней страсти?
Сережа замер на пеньке с открытым ртом.
– Почему ты уехал так далеко от меня? Видишь: мне пришлось превратиться в лягушку, чтобы найти тебя. Спасибо, что помог мне превратиться обратно в женщину. Почему ты уехал так далеко?
Сережа свалился с пенька. Взора от меня он отвести не мог.
– Расскажи мне, милый, почему ты живешь здесь, а не со мной? Что ты тут ищешь? Может, я помогу тебе найти то, что ты тут ищешь? Расскажи мне…
– Нет!!! – вдруг завопил Серега, резко развернулся и на четвереньках понесся прочь от меня, потом встал на ноги, пробежал несколько шагов, врезался лбом в дерево, его развернуло, он упал, но быстро поднялся и, петляя как заяц между деревьев, помчался к дому.
«Совсем крыша у парня съехала», – решила я и вернулась к своим друзьям. В красках описала, как проходила наша встреча с милым. Татьяна, правда, б'oльшую часть видела, но не все слышала, подавилась со смеху.
– Надо сматываться, – заявила соседка после окончания моего повествования в лицах. – А если они лес решат прочесать?
– После его рассказа о том, что он лобызался с лягушкой?
Я предложила подождать. Лучше, конечно, подобраться поближе к дому.
– Ну, если только всем залезть на деревья… – заметила Татьяна и задумчиво посмотрела вверх.
– Я не полезу, – сказал Пашка. – У меня проблемы с вестибулярным аппаратом. Ты же знаешь, Юля.
А из дома уже неслись крики… Потом к ним присоединился женский голос.
– Светка! – сказала я.
– Рыжая! – одновременно со мной сказал Пашка, на которого дочь коммуниста в свое время произвела неизгладимое впечатление.
– Точно? – посмотрела на нас Татьяна. Она не была свидетельницей публичных Светкиных выступлений, общалась со Светкой только у меня дома,
– Такое не забудешь, – вздохнул Пашка.
А Светка продолжала орать. Требовала, чтобы ее выпустили, и во что-то там колотила.
– Надо Светку спасать, – сказала Татьяна. – Мы же, в частности, и за этим приехали.
– И она, не исключено, объяснит нам, что тут все ищут.
– Сами будете спасать? – уточнил у нас Пашка. – Ведь ее отец, кажется, вам спецназ обещал.
– Сами, Паша, с твоей помощью.
– Юля!!! – взвыл оператор.
– Ты будешь просто снимать все на пленку. На всякий случай нам нужно иметь какие-то доказательства. Мало ли кто какие претензии предъявит…
– Это – всегда пожалуйста, – обрадовался Пашка.
А от дома в лес направлялись двое.
– Ну, где тут у тебя лягушка в царевну превращалась? – спрашивал незнакомый мужской голос, нисколько не пытавшийся снизить громкость.
– Не в царевну, а в Юльку!
– Юлька для тебя – царевна. Кому чего надо, то тому и мерещится. Кому Ким Бессинджер, кому Шарон Стоун, кому Пугачиха в молодости. А тебе – Юлька. Показывай, куда идти.
Пашка с Татьяной вопросительно посмотрели на меня. Я же извлекла из авоськи прихваченную на прогулку «отрубленную голову», которую мы заранее (на дороге) продемонстрировали Пашке, чтобы он в самый ответственный момент не грохнулся в обморок и, главное, не заорал.
– Сидите тут, – прошептала я друзьям, а сама отправилась в том же направлении, в котором двигались Серега со вторым парнем, первой добралась до пенька и уложила там голову, сама же юркнула за елку.
Таких истошных воплей мне, пожалуй, не доводилось слышать никогда в жизни. Не зря мы с Татьяной потратились на маску и футбольный мяч.
Мужики унеслись обратно в дом, ломая по пути кусты, я подобрала голову и вернулась к своим друзьям.
– Пожалуй, пока с них хватит впечатлений, – сказала я. – Продолжим вечером.
– Что, опять сюда пешком идти?! – схватился за голову Пашка. – Тогда я лучше тут где-нибудь посплю.
– А может, в самом деле подождать у Полины Александровны? – подала голос Татьяна. – Как раз понаблюдаем за домом… Бинокль есть. Вдруг эти куда-то с места сорвутся? И ведь мы не видели ни Ящера, ни Костю Неандертальца.
Я напомнила соседке, что кого-то из них вчера ранили. Не исключено, что и обоих. Ранение для Пашки было новостью (мы не посвящали его во все детали), теперь пришлось немного ввести его в курс дела. Затем я принялась размышлять вслух. Если вчера, по словам Полины Александровны, тут машины ездили взад и вперед, причем началось это движение внезапно и среди ночи, то мы, немного знакомые с ситуацией, можем сделать вывод: Ящер, или кто-то из его приспешников, вызывал врача, потом, возможно, врач решил раненого (или раненых) госпитализировать. Сергей с горя нажрался, ему, не исключено, досталось за то, что его не ранили, а сегодня Татаринова, страдающего от одиночества (незнакомый нам парень – не в счет), понесло в лес и потянуло на лирику.