Джентльмены неудачи
Шрифт:
– Ты в курсе, в чем немца обвиняют?
Я кивнула и рассказала про Ящера и частных детективов, которых он нанимал, чтобы разобраться в случившемся.
– Тут дело не только в детективах. Ящер так высоко забрался… – Александр Евстафьевич многозначительно посмотрел в потолок. – В общем, сверху приказ спустили: снять с него все обвинения, извиниться, ну, и так далее. И побег ему спишут. В общем… Ну что я тебе объясняю? Сама понимаешь, да и в органах твои приятели тебе, наверное, уже все рассказали. Но органам нужен был козел отпущения. И тут люди Ящера подставляют немца. С какими целями, могу догадаться. Чтобы потом этого немца Ящер освободил – ну, или вытащил,
– И вы хотите того же самого, – вставила я.
– Примерно. Но я готов делиться. Я – человек немолодой, опыта у меня жизненного, скажу откровенно, побольше, чем у Вячеслава Николаевича, хотя за «забором» я никогда не был и об этом, признаться, не жалею. Я при всех режимах на плаву оставался.
– А почему вы до сих пор в коммунистах?
– Ты видела, кто у нас в демократы подался? Вот я и решил: останусь-ка все-таки коммунистом. А уж чем заниматься буду – вопрос другой. А вообще, Юля, – признался Ковальчук, – меня тошнит, когда те, кто вместе со мной боролись за светлое будущее, вдруг в одночасье стали не просто демократами, а еще и верующими демократами! Один бывший комсомольский деятель даже заявил публично, что православие, дескать, безопасно в политическом отношении. И вообще, если избиратели будут регулярно молиться, то это отвлечет их от активных действий, выражения протестов, они, так сказать, будут смиренно подставлять вторую щеку. Это ж надо было такое придумать!
Хотя прошлое Ковальчука казалось интересной темой, мы не могли уделить ему много внимания. Для начала следовало решить более насущные проблемы – сегодняшние. Главной из них для Александра Евстафьевича было освобождение Светки – из любого плена. Вторая по значимости проблема – освобождение немца. Вернее, требовалось не освободить немца, а прибрать его к рукам.
– Да, кстати, – вдруг спросила я, – а где он тут останавливался?
Я подумала, что ему в тюрьму ведь нужно передать какие-то вещи. Продукты мы с Татьяной (или одна Татьяна) закупим, но где же барахло Отто Дитриха?
Ковальчук любезно сообщил мне, что немецкий барон на этот раз снимал апартаменты в гостинице квартирного типа на Невском. Александр Евстафьевич рассказал, что в упомянутых им апартаментах живут в основном иностранцы, приезжающие сюда в командировки на неделю, на две и не желающие тратить лишние деньги на дорогие отели. В квартире есть оборудованная всем необходимым кухня, как правило, гостиная и одна спальня, может быть, и две. Предоставляются услуги горничной.
Однако когда Александр Евстафьевич лично приехал туда искать Отто Дитриха, немец уже съехал. Но ведь не в «Кресты» же он съезжал?! Где-то он болтался в перерыве между регистрацией по одному адресу и другому?
– А вещи он с собой забрал? – спросила я. – Они не в камере хранения гостиницы?
– Нет там его вещей.
Я глубоко задумалась. Значит, Сухоруков возил немца на место и заставил все забрать? Потом держал его где-то взаперти? Но по крайней мере вещи барона он нам с Татьяной отдаст? Должен же понимать, как тому хреново в тюрьме. Из личного опыта знает, а тут еще гражданин Германии и барон, появившийся на свет в родовом замке…
У меня был последний
– Александр Евстафьевич, – сказала я, – если вы хотите отмазать немца, то органам нужно представить кого-то другого. Как я понимаю, Ящера теперь им предъявить не удастся. И Костю Неандертальца, наверное, тоже. У вас есть кандидатура?
Ковальчук кивнул.
– Депутат Ефимов, – сказал он как о чем-то само собой разумеющемся. – Он устроит всех.
Конечно, сам Ефимов за себя уже постоять не сможет: он мертв. А свидетелей всегда найти можно.
– Я выступлю, – продолжал Ковальчук невозмутимо. – Ведь Ефимов с Тамарой в самом деле были любовниками. Можно и такое развести: вновь вспыхнувшая любовь, ревность, латиноамериканские страсти… А если что – и кого-то из других ефимовских баб приплести. Но мне одному, боюсь, не справиться, – он вздохнул. – Поэтому я и обращаюсь к Ивану Захаровичу. Договоришься? Естественно, все эксклюзивы – твои.
Я обещала посодействовать в организации встречи.
– Слышь, Оккупант, – подал голос дедок, – проставиться бы тебе надо. У тебя жена есть?
– Есть, – сказал Отто Дитрих.
– А жена твоя как тебе передачки носить будет? Она в твоей Германии, наверное, даже не знает, что тебя закрыли.
– Моя жена в России, – сообщил Отто Дитрих.
– Так ты тут что, работаешь? – поинтересовался еще один сокамерник.
– Я приехал по делу, – уклончиво ответил барон, потом быстро добавил: – Я собираю материал для книги о России и прошу вашей помощи, товарищи.
Сокамерники слегка прибалдели. Дедок выматерился и в очередной раз высказал свое мнение о фашистских оккупантах. Отто Дитрих тем временем закреплял достигнутый успех – рассказывал о своей уже опубликованной книге о России, о своей любви к русским женщинам и напиткам. Самой шокирующей для «товарищей» оказалась информация о женитьбе немца на Юлии Смирновой. Это высоко подняло его престиж в глазах всех, кроме дедка. Дедок заявил, что в войну фрицы наших девок портили, им показалось мало, так теперь они на русских женятся, сволочи, будто у них своих немок нет.
По соседним камерам для Отто Дитриха собрали бумагу (инициативу немца поддержали все, кроме дедка), и он стал записывать истории жизни сокамерников и понятия. К чести барона можно сказать, что он быстро просек: понятия – гораздо важнее статей УК и всяческих инструкций ГУИНа и МВД и играют в жизни российского зэка гораздо б'oльшую роль.
Светка шепотом командовала Серегой. Тот вначале пытался сопротивляться, но Светка внятно и очень доходчиво объяснила ситуацию и возможные варианты ее развития. Серега был вынужден признать ее правоту.
Рыжая отвлекала тюремщиков криками и песнями в собственном исполнении. Серега работал. Светка периодически шипела на него, подгоняя.
Потом они запели уже хором.
Глава 21
Наконец я добралась до дома и тут же пригласила к себе Татьяну, которой и выложила все новости.
– Схожу завтра в «Кресты», – сказала соседка. – Хоть еды ему какой-то снесу. Давай объясняй, где там все это принимают и в какое время.