Джейк

Гринвуд Лей Б.

— Нет проблем. Техасцы исключительно внимательны к женщинам. У нас их слишком мало, чтобы пренебрегать ими. Когда они так красивы, как вы, — что ж, вас будут называть, как вам самой будет угодно.

Изабель чувствовала, что краснеет. Джейк смотрел на нее недоверчиво.

— Не говорите, что вас утомили комплименты. Я видел женщин в Остине. Вы, должно быть, сияли там, как солнце, пробивающееся после ненастья.

— Мне говорили комплименты, — призналась Изабель. — Но столь экстравагантные — никогда.

— Не позволяйте им ударить вам

в голову. Я не очень-то жалую хорошеньких женщин. Им нечего делать в Техасе. Если мне придется подумать о женитьбе — чего я никогда не сделаю, пока не стану слишком стар и немощен, чтобы заботиться о себе, — поищу какую-нибудь невзрачную женщину, чтобы она думала о своих обязанностях, а не о пустяках, которые какой-нибудь разодетый пижон мог бы ей дать.

— Когда вы состаритесь и станете немощным, — выпалила Изабель, — то лучше застрелитесь. Вы никому не будете нужны, и уж, конечно, не женщине, даже невзрачной.

Джейк все еще не уехал, когда Изабель вышла из хижины. Девушка повернулась и удалилась решительными шагами, всем видом ясно давая понять — ему незачем идти следом. Джейк и не собирался, спокойно съел свой обед, все время гадая, что за прихоть судьбы послала на его ранчо эту женщину и ее сирот.

Когда стало совершенно ясно, что Изабель не намерена приближаться к нему, Джейк рассердился. Это безумие, но один ее вид лишал его силы воли. Ни один мужчина не может смотреть на Изабель и не хотеть обладать ею, даже зная, что рискует обморозиться.

Когда она закончила разговор с мальчиками, собравшимися вокруг костра, Максвелл решил поговорить с нею.

— Есть еще кофе? — спросил он Мэтта, подходя к огню.

Вилл наполнил его чашку.

— Твой брат довольно ловок с лошадьми. Он часто ездит верхом?

— Нет, часто не получается. Больше года мы, кроме пони, ни к чему близко не подошли.

— Не подходили, — поправила Изабель. Вилл не обратил на нее внимания.

— Ему нужно разговаривать, если он хочет работать на кого-нибудь.

— Мэтт не будет разговаривать.

— Кое-кто может оскорбиться, если заговорит, а мальчик не ответит. Может дойти до стрельбы.

— Мэтт не будет разговаривать ни с кем, — твердил Вилл.

— Просто передай ему это.

— О'кей.

Джейк не мог понять, почему за Виллом не гоняется целый батальон женщин, пытающихся усыновить малыша. Его сияющая чистота была такой же редкостью, как красота Изабель.

— Вы действительно так считаете? — спросила девушка, когда Джейк отвернулся от Вилла.

Ага! Тронь ее драгоценных сирот, и она заговорит с самим дьяволом.

— Почему вы сомневаетесь?

— Может быть, вы обманом пытаетесь втянуть его в разговор?

— Мадам, обманывать нет нужды. И так уже достаточно трудностей, — Джейк отпил кофе.

— Мне не хотелось бы быть грубой, но не лучше ли вам вернуться в свой лагерь? Конечно, надеюсь, ваши люди могут справиться и сами.

— У меня никого нет.

Джейк чуть не ударил себя за эти

слова. Зная, как женщина не может не задавать вопросов, сам обрек себя на объяснения, которых не хотел давать.

— Должно быть, это очень тяжело.

— Да.

Она попытается вытянуть из него все. Это ей совершенно ни к чему, но ничто не остановит женское любопытство.

— Не так уж много на свете вещей, которые человек не сможет сделать сам, если захочет.

— Уверена, вы правы.

Изабель посмотрела на него поверх костра. Джейк помнил цвет ее глаз, и это раздражало. Не хочет он помнить ни глаза, ни волосы.

Она, конечно, красивая женщина. Джейк это сразу заметил. Платье прекрасно обрисовывает фигуру. Не то, чтобы оно обнажало тело больше, чем это принято, но мисс Давенпорт не верила в необходимость оборок или десятка ярдов лишней материи. В результате экономного подхода к этому вопросу платье прикрывало тело, не уродуя его.

Джейк решил, что экономия — более достойное качество, чем он думал раньше.

— Конечно, я не могу один гнать быков на рынок. Даже маленькое стадо требует нескольких человек.

— Полагаю, вы правы.

Черт ее подери, с ее спокойным видом и уверенностью всезнайки, когда у него нет ни единого помощника. Джейк не удивился бы, если бы Изабель, точно зная, в каком он отчаянном положении, ведет себя так, чтобы просто посмеяться над ним.

— Я подумываю о перегоне в Нью-Мексико или Колорадо. Там много военных фортов, где говядина в цене.

— Уверена, солдаты будут рады перемене в их меню из свинины.

Это прозвучало так, словно ей все равно, даже если солдаты будут есть свинину до конца своих дней.

— Перегон не такой длинный, как до Канзаса или Миссури, но местность хуже.

— М-м.

— Нет злобных фермеров, доводящих до нервного тика, гоняя тебя с ружьями в руках, но есть индейцы и мексиканские бандиты.

Изабель сидела, не затрудняя себя ответом, глядя в огонь широко раскрытыми глазами и постукивая ногой, вероятно, ожидая, когда он уйдет. Черт, даже не смотрит на него. Интересно, помнит ли она, что он еще здесь. Кажется, решила оставаться в тени, отбрасываемой маленьким костром. Джейк не мог понять, что же такое в этой женщине, что ему не все равно, слушает она его или нет. Максвелл не позволял себе волноваться из-за женщины, пусть даже такой хорошенькой, нежной и женственной, как Изабель.

Черт, как это он сразу не понял? Прошло много месяцев с тех пор, как он был в городе. Возможно, если бы она не сидела прямо перед ним, он не чувствовал бы потребности, но, в конце концов, он человек, а Изабель создана для того, чтобы пробуждать человеческую природу в каждом мужчине.

Но это не повод, чтобы думать о цвете ее глаз или представлять, как они сидят с ней при лунном свете на берегу реки, когда на ивах распускаются почки. Она волнует его, вызывает желание заботиться о ней, быть рядом, но он должен помнить, как опасны женщины, им нельзя доверять.