Джин с Толиком
Шрифт:
Я проснулся часа через полтора хорошо отдохнувшим, но с неприятным осадком на душе. Похоже, меня можно поздравить с богатым, опасным и сильным врагом. Тот, кто продает наркотики, способен на любую пакость. Тем более, ему особенно и заморачиваться не придется – достаточно будет просто дать мой адрес паре отморозков, пообещав дозу в награду. И – «уно, уно, уно, ун моменто»… Как говорится, без сантиментов…
Больше всего я волновался за Иру. Нужно будет ей строжайше запретить открывать дверь незнакомым людям и шастать вечерами по темным улицам. Я порылся в шкафу, нашел там старенький
Однако, все это не есть правильное решение проблемы. Нужно обесточить инициатора моих возможных неприятностей. Ликвидировать причину, а не бороться со следствиями. Лучше пусть он борется со следствиями… в смысле – со следствием. В смысле, со следствием по какому-нибудь уголовному делу, возбужденному против него! Мысль мне понравилась, и в организме начало образовываться некоторое оживление.
Я сел прямо на пол. Посреди квартиры, где было очень много предметов, гораздо больше подходящих для комфортного сидения – одна огромная четырехспальная кровать чего стоила. Но я не искал комфорта. Я подсознательно стремился вывести себя из равновесия – полусонного существования, которое сегодня как-то настойчиво овладевало мною, совершенно вытесняя из жизни всяческие яркие моменты.
Захотелось закурить, но я блюл себя. Поэтому просто чихнул.
– Ну вот, сквозняки даже посидеть не дают там, где хочется, – соврал я нарочито громко, мне совсем не улыбалось сидеть на полу. Когда так здорово можно растянуться на кровати в любом направлении и щелкать пультами, наслаждаясь каким-нибудь очередным шедевром кинематографа, название которого забудется завтра, а сюжет канет в небытие через неделю.
– Не расслабляться, держать вес, – скомандовал я себе, все же поднимаясь с ковра, и пропел контрольную песню в голову:
– Мы наш, мы новый мир построим. Кто был никем, тот станет у-у-х-х-х! – Для наглядности того, кем станет тот, кто был никем, я погрозил кулаком выключенному телевизору и даже нахмурил бровь. Петь я никогда не умел. Об этом ясно говорил настороженный вид котенка, который, следя за моими песнопениями, совершенно не собирался пускаться в танцетанцевания, а лишь за малым не вертел у своего серого в полоску виска своей серой же в полоску пушистой лапкой. Кстати, интересно, есть у котов висок, или за ненадобностью стреляться он отсутствует, как пережиток?
Я подошел к креслу на колесиках, стоящему у компьютера в углу гостиной, сел и крутанулся на 180 градусов. Мне нужно было как-то отвлечься и хорошенько подумать. Поэтому я развернулся к компьютеру, включил его, нашел в своих музыкальных архивах альбом Элвиса Пресли, который начал с «Love Me Tender», и принялся раскладывать какой-то пасьянс.
В голове вертелись сумасшедшие планы о том, как подбросить Свину его же зелье, и сдать доблестной полиции. Все они выглядели наивно, как низкобюджетные шпионские фильмы, и особо не воодушевляли. Нужна была какая-нибудь
Телефон зазвонил очень кстати – пасьянс уже достаточно поднадоел, и никак не хотел одарить меня гениальной идеей. Так как ничьего звонка я не ждал, то с 50%-ной вероятностью был уверен, что ошиблись номером. Почему-то сюда частенько звонили по ошибке. То бабушкам была нужна аптека, то суровым дядькам – районная администрация. Однажды у меня поинтересовались по поводу прогноза погоды, и раз пять просили принять факс.
Трубка лежала рядом, поэтому схватил я ее быстро и торжественно объявил в телефон, немного изменив голос и старательно «окая», как сегодняшний бородач с часами:
– Ассоциация анонимных алкоголиков, прапорщик Брехло! – трубка после секундного замешательства нервно запищала отбоем.
– Ну и ладно, – сказал я Джину, выходя на кухню и открывая свой любимый холодильник в поисках большого и толстого бутерброда с ветчиной, сыром, помидором и майонезом. – Захотят лечиться, еще позвонят, – голос я так и оставил измененным, поэтому Джин взирал на меня с прежним подозрением, хотя слов, конечно, не понимал.
Телефон зазвонил снова, я захлопнул холодильник, так и не успев предаться чревоугодию, приложил к трубке салфетку, и голосом опаздывающего, сильно запыхавшегося одессита, протараторил в одной тональности, без пауз и знаков препинания:
– Ну наконец-то дозвонился где вы там ходите сколько можно мне вас набирать это ты Сарочка алле? – Пауза на этот раз была более продолжительной, но опять сменилась гудками. Я решил, что в холодильник залезть не успею – обязательно еще раз перезвонят.
Еще раз перезвонят, еще раз пошучу, подумал я, и точно. Звонок раздался, я схватил трубку, и с иностранным акцентом начал наговаривать фразу, которую обязательно бы записал на свой автоответчик, если бы он у меня был:
– Вы позвонили в штаб-квартиру Броуновского движения. К сожалению, никто не может в настоящий момент. Если вы хотеть наговорить на память, ждите сигнала…
Трубку на том конце провода не вешали. Выждав секунд пять, я уже своим голосом задушевно спросил:
– Что, сигнала ждешь?
– Ага, – женский голос был растерян и немного взволнован.
– Значит, я за тобой буду, – я никогда не любил называть женщин моложе себя на Вы. Хотя по звуку голоса можно было сильно ошибиться в прогнозе о количестве годовых колец в стволе собеседника.
– Это… Толик? – голос не знал, что ему делать: то ли опять вешать трубку, то ли затаиться и ждать обещанного сигнала.
– Сама ты Толик. Я лучше. Я – Толик Толикович, – произнесено это было весомо и вкрадчиво, даже с долей некоторого хвастовства.
– Ну, хватит прикалываться. Ты так всегда по телефону разговариваешь? – собеседницу начало понемногу отпускать, слегка растерянные нотки сменились на слегка обиженные.
– Нет, иногда я по телефону разговариваю чисто выбритым, – я был честен, как юных ленинцев отряд, и даже провел рукой по своей двухдневной щетине. Она хихикнула:
– А ты понял, кто это?