Джин с Толиком
Шрифт:
– Ничего внутри не меняли? – Светка отрицательно замахала головой. Я не особенно разбирался в компьютерном железе, и дальнейшая диагностика могла затянуться. Сильно хотелось пить, и Егор принес мне глиняную кружку с какой-то цветной шипучкой. Когда я брал из его рук кружку, мне неожиданно показалось, что я ее уронил – пальцы перестали ощущать гладкие глиняные бока. Зато перед глазами абсолютно явственно возникла и тут же пропала интересная картинка. Как Егор протягивает кому-то плашку оперативной памяти, а взамен получает другую.
– Интересненько, –
– Света, не могу я эту отраву пить. Ты не сделаешь мне чайку – если есть такая возможность, не сильно горячего? – я отдал ей кружку.
– Да, конечно, – она вскочила и отправилась на кухню.
Я подозвал Егора, пока Света суетилась на кухне.
– Менялся оперативной памятью с кем-нибудь? – он обреченно махнул головой. Я извлек из материнской платы оперативку, и вставил туда свою, из закромов родины, расположившихся в моем чудо-рюкзаке.
Машинка завелась. Лицо Егора просияло – видимо, он был уверен, что окончательно сломал компьютер в результате своих неосторожных действий. Я отдал ему неудачную оперативную память, и сказал:
– Мне негде ее протестировать. Возможно, она рабочая, просто по спецификации не подходит к твоей материнской плате. Обменяешь на такую (я написал данные памяти, которую только что вставил), и добавишь во второй слот. А в следующий раз всегда консультируйся со спецами, когда надумаешь апгрейд делать!
Егор благодарно кивнул и улыбнулся.
Когда Винда загрузилась, я почистил для профилактики реестр и установил несколько полезных программок по просьбе хозяйки. Потом мы пили чай с вкусным домашним печеньем, и болтали ни о чем. Правда, пару раз, когда я брался за печенье, пальцы вместо печеного теста вполне явственно ощущали давешнюю глиняную кружку с пахучей шипучкой, поэтому откусывал я очень осторожно. Ну, а как бы вы обгладывали глиняное изделие?
Света ждала какую-то свою подружку, с которой они собирались пойти в кино. Через час я закончил и собрался – можно уже было ехать встречать Иру, причем я вполне успевал на вокзал на обычном автобусе. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить.
Света пыталась вознаградить меня денежно, но я категорически пресек все ее попытки подкупа. Не беру денег с друзей, тем более, с девушек. Тем более, что все установленные мною компоненты были б/у, в свое время технично списанные на фирме в обход острого чутья Хомки.
Похоже, с подругой Светы я разминулся при выходе из подъезда. Девушка меня, по-моему, не заметила, она была жутко занята и даже немного нагнулась, пытаясь закрыть непослушный зонтик. Я тоже не разглядел ее лица – мешал капюшон, да и освещенность возле двери оставляла желать лучшего. Я обошел девушку справа, и, зачем-то оглянувшись на нее – наверное, кого-то она мне напомнила – выбрался на улицу. Сзади меня хлопнула магнитами, закрываясь, дверь подъезда, а я глубоко вдохнул вечерней влажности, доставая из кармана плеер.
Вошедшая девушка наконец-то усмирила непослушный
Глава шестнадцатая, в которой герой встречает героиню, а она – кота Баскервилей…
– Жизнь без кошек была бы скучна и безрадостна.
Встречая Иру в здании Пригородного вокзала, я слушал на плеере «Кладбищенские истории» Акунина, от души наслаждаясь мастерски сделанной аудиокнигой. Электричка приехала вовремя, поэтому ждал я недолго.
Размеры багажа показавшейся на перроне любимой внушали уважение. Огромная красная сумка на колесиках даже катилась с трудом, скрипя и постанывая из-за собственного богатого и разнообразного внутреннего мира. Пару-тройку услужливых мужчин, явно предлагавших ей помощь, Ира с улыбкой отшила, а я пройти на перрон через турникет не мог – для этого нужен был действующий билет. Завидев меня, она улыбнулась, и помахала рукой.
Я дурачился. В ответ на ее приветствие, я удивленно поднял брови домиком, ткнув себя указательным пальцем в грудь. И отрицательно помахал головой – мол, знать вас не знаю, мадемуазель. Даже немножко отвернулся, явив ей свой гордый профиль.
Она, подкравшись с неимоверным шумом, издаваемым бедной переевшей сумкой, зашептала мне в ухо:
– Носильщик… – я сделал вид, будто что-то слышу, но скосил глаза в другую сторону.
– Насилующий… – шепот ее становился громче и горячее. Я перекрестился, всем своим видом показывая, что не ведусь на воображаемые голоса, потому как регулярно принимаю прописанные лекарства.
– Потаскун! – она выиграла. Несколько человек с интересом обернулись на нас, а я с укоризной покачал головой, улыбаясь.
– Не было уговора работать на зрителя, – сказал я, собираясь расцеловать ее в сахарные уста.
– Это с каких пор симпатичной девушке нужно кого-то уговаривать? – Ирка подбоченилась, не допуская меня к телу. Пара мужиков, из обернувшихся, до сих пор пялились на нее. Она остановила мои губы указательным пальчиком и блеснула своими, в темно-красной помаде, как бы говоря тем самым: «Осторожно, накрашено».
Ирка была красива, и прекрасно знала об этом. Тем не менее, это не помешало ей стать умной и образованной – она справедливо считала физическую красоту собственного лица и тела хорошим довеском к своим данным, но отнюдь не самодостаточным и основным.
Первым, что бросалось в глаза в ее облике, после блистающих бриллиантовым мерцанием влажных очей, была, конечно, безупречная кожа, с едва различимым розовым румянцем, гладкая и нежная. Удачно, но совсем чуть-чуть подправленный умелой рукой росчерк черных тонких бровей позволял сохранять лицу независимое и немного гордое выражение, а взмах ее легких пушистых ресниц приковывал внимание своей природной грациозностью.