Джинн и воины-дьяволы
Шрифт:
— Вот здорово! — воскликнул Финлей. — Мне нравится в Венеции. Тут прикольно.
— Прикольно? — пробормотал Джалобин и брезгливо сморщил нос. Потом он извлек из кармана флакончик с лосьоном и щедро брызнул себе за уши.
— А ты, Фаустина? — спросил Финлей. — Ты тоже останешься с нами в Венеции?
— Боюсь, что нет, — ответила Фаустина. — У меня же планы, о которых все вы отлично знаете.
— Ах да, — сказал Финлей. — Вавилон. Я и забыл.
— Обязательно приезжайте в гости, когда я стану Синей джинн, — пригласила Фаустина. —
— Вас? — не понял Финлей. — Кого — вас?
— Вас обоих.
— Разве это разрешается? — спросил Джон. — Я думал, лица мужского пола к Синей джинн не допускаются.
— Парням нельзя только в Вавилон, Джон, — объяснила Фаустина. — Кроме того, когда я стану главной в джинн-мире, я обязательно введу некоторые изменения в законы. Айша правила так долго, что джинн позабыли все, что было до нее. Понимаете, многое из наших представлений о Синей джинн связано именно с Айшой. Но так не должно быть. Одно дело — встать над добром и злом и судить их по совести. И совсем другое дело — жить, словно их не существует.
Я провела на эту тему весьма внушительное исследование.
— А я сама побывала в Вавилоне, — сказала Филиппа. В какой-то момент Айша хотела сделать из меня Синюю джинн. Я хорошо помню, как действуют на организм воздух и вода Иравотума. Я едва узнала Джона, когда он приехал меня спасать.
— Это точно, — подтвердил Джон. — Моя сестрица надышалась там всякой гадости и была вреднючая.
— Я знаю, как остаться самой собой. На меня это не подействует, — уверенно произнесла Фаустина.
— Очень интересно. — Нимрод и доктор Сахерторт удивленно переглянулись.
— Я много чего выяснила, пока жила двенадцать лет без тела. Я потратила целых два года на изучение Багдадских законов. Я проштудировала не «Краткий курс», не ККБЗ, который составил господин Ракшас, а полную оригинальную версию. Все двести томов. Если бы Айша удосужилась их прочитать, она бы выяснила, что там подробно говорится о тридцати днях, которые джинн женского пола должна провести в Иравотуме, чтобы физически превратиться в Синюю джинн Вавилона. Но там ничего не сказано о том, что дух ее тоже должен все это время пребывать вместе с телом. Это же очевидно! Странно, что никто не додумался до этого прежде.
— Ты хочешь отделить дух от тела на время превращения в Синюю джинн? — Нимрод опешил. — Ты предполагаешь, что моя мать могла стать Синей джинн и не утратить при этом любви ко мне и к моей сестре Лейле?
— Я не предполагаю, — сказала Фаустина. — Я это точно знаю. Добравшись до Вавилона, я оставлю там свое тело на тридцать дней, а сама тут же куда-нибудь отправлюсь. Например, на гору Олимп. Говорят, это хорошее место для духов и призраков.
— Значит, ты уверена, что превращения затронут только тело? А дух останется неизменным? — уточнил Нимрод.
— Именно. Я могу стать Синей джинн и остаться при этом самой собой. Правда, здорово?
— А как же ты обретешь способность беспристрастно
— Судьи же справляются, — ответила Фаустина. — Они выносят жестокие приговоры, следуя букве закона, но сами при этом не жестокосердны. Люди практикуют это уже много веков.
— То есть и волки сыты, и овцы целы! — радостно заключил Нимрод.
— Да! Правда, замечательно? — Фаустина улыбнулась Филиппе, а затем и Финлею с Джоном в одном лице. — Поэтому я и приглашаю всех ко мне в гости в Берлин.
— Здорово, — хором сказали все трое.
— Что ж, должен признаться, из всех сегодняшних новостей эта — самая приятная, — сказал Нимрод. Он взглянул на доктора Сахерторт. — Ты, и раньше об этом знала, Дженни?
— Ну что ты! Впервые слышу. — Доктор Сахерторт покачала головой. — Жаль, что никто не выяснил этого раньше. Тогда вы с Лейлой могли бы не стать сиротами при живой матери.
— Вот именно, — тихонько сказал Нимрод.
— Да, кстати, — сказала Фаустина. — Мне надо торопиться. Иначе Лейла превратится в Синюю джинн вместо меня, причем окончательно и бесповоротно. Жаль, что тут нет Дыббакса. Я бы хотела повидать его снова, прежде чем уеду.
— Смотри хоть каждый день, — сказал Джон, указывая рукой Финлея на телевизор. — Вот, любуйтесь.
Все сгрудились у телевизора, на экране которого был Дыббакс — в обалденном черном, украшенном бриллиантами комбинезоне. Он как раз исполнял захватывающий фокус. Зрителю крупным планом демонстрировали, как на ладони у зрительницы откуда ни возьмись появляется мышь. Сидевшая в студии публика приветствовала чародея оглушительными аплодисментами.
— Дыббаксом он, правда, больше себя не называет, — сказал Джон. — Теперь он — Джонатан Таро. Телезвезда. В любом номере любого журнала или газеты можно наткнуться на его физиономию.
Нимрод огорченно покачал головой.
— Дыббакс, Дыббакс, — сказал он со вздохом.
— Я пробовала отговорить его от этого позорища, — сказала Дженни Сахерторт. — Но он и слушать не хочет. Я даже пыталась наложить на него заклятие. Но его джинн-сила растет не по дням, а по часам, и мне уже с ним не справиться.
— Ну, с джинн-силой у него всегда было неплохо, — сказал Нимрод. — Со здравым смыслом похуже.
— А чего ты ожидал? — Доктор Сахерторт пожала плечами. — Забыл, кто его отец? — Она виновато улыбнулась Фаустине.
— А Дыббакс хитер. Заставляет всех поверить, что это — настоящий фокус, — сказал Джон. — Ну, вы понимаете… Не наши дела, а просто фокус. Хороший фокус.
— Если бы люди поняли, что он и вправду создает мышь, а не прячет ее в рукаве, — произнесла Филиппа, — у них бы, наверно, крыша съехала. Все их представления о мире были бы разрушены.
— Мудро сказано, Филиппа. — Нимрод кивнул. — В том-то и опасность того, что делает Дыббакс. Если он проколется, зайдет слишком далеко, люди поймут, что это вовсе не фокусы.