Джип, ноутбук, прошлое
Шрифт:
– С тех самых пор, как разрисовалась, словно Чингачгук на тропе войны.
– Ох, елки… – Юля, глядя в карманное зеркальце, начала оттираться. Чернила держались стойко, как спартанцы Леонида.
– Чем занята? – Руслан взглянул на исписанные – и местами покрытые кляксами – листы бумаги.
– Как это… тьфу… как это чем? Чем договорились.
Руслан вздохнул.
Три дня назад, сразу после того как выяснилось, что капитан Мациевич если и помрет, то не так и не там, как должен был, Руслан понял, что Юле нужно придумать занятие, полностью занимающее ее свободное время и по возможности отвлекающее
Поразмыслив, Лазаревич пришел к мысли не пытаться остановить бурный поток, именуемый его женой, увлеченной некой идеей, а повернуть его туда, где он принесет как можно меньше разрушений и человеческих жертв.
Он предложил Юле не бросаться менять прошлое с бухты-барахты, хватаясь то за спасение летчиков, то еще за что-нибудь, а составить четкий и конкретный план действий. Все-таки Юля при всей ее взбалмошности человек умный и если поймет, что изменения потребуют слишком глобальных усилий, то, скорее всего, откажется от идеи прогрессорства. К тому же она может вспомнить еще много вещей о здешнем будущем, которых не помнит сам Руслан.
– Ну и что ты тут составила? – Он взял один из листков, в глаза бросилось – «…Брусиловский прорыв…», «нехватка снарядов…», «Ренненкампф…». Что интересно, ни одной даты.
– Смеешься? Всего три дня прошло.
– Ну за три дня можно много сделать, – подколол жену Руслан.
– Ага, типично мужской подход. – Юля оглянулась на Аню и зашептала: – Это вы думаете, что сделать ребенка – плевое дело, пять минут, и готово. А нам его носить, воспитывать…
– Ну не пять…
– Ой, не льсти себе! – Юля не выдержала и рассмеялась. – Я только начала работу над Планом.
Слово «План» прозвучало если не капслоком – Юля все-таки не Смерть из книг Пратчетта, – то, по крайней мере, с большой буквы.
– Ну и что ты сейчас пишешь?
– Сейчас я ругаюсь злобным матом на здешние ручки. Муж, почему никто до сих пор не изобрел шариковых? Сложно, что ли?
– Уж всяко не сложнее, чем составить План, – улыбнулся Руслан.
– Рр-р-р-р-р!
– Не гроули [6] на меня, Жанна Dark! [7]
– Р-Р-Р! – Юля выдала настоящий гроул. Она не любила, когда ее называли псевдонимом из рок-группы.
6
Не рычи (англ.).
7
Игра слов и в данном случае намек вовсе не на Жанну д’Арк, а на метал-группу из Германии.
На кухне, где возилась служанка, что-то рухнуло.
– Мама, – серьезно сказала Аня, – не делай так больше. У меня волосы шевелятся. Причем до сих пор.
– Ладно. – Руслан обнял жену за плечи. – Что там с твоим Пла… пардон, планом.
– До самого плана еще как до Русско-японской границы. Сначала я вспоминаю, что я вообще помню о Первой мировой. Потом нужно будет понять, что было причиной неудачного хода войны. Потом – что нужно будет для того, чтобы изменить ход войны к лучшему. И только потом составлять… План! – Она
– Юльчик, ты, когда начнешь внедрять свои изменения, хотя бы потренируйся на каких-нибудь кошках.
Руслан успокоился: Юля подошла к делу серьезно, а значит, глупых поступков от нее можно не ожидать.
– На ком я буду тренироваться, я уже знаю.
Руслан медленно повернулся. Рано успокоился…
– Ну и на ком же? – очень-очень спокойно спросил он.
– А вот. – Юля взяла один из листков и заунывно, подражая Копеляну, читающему досье на Штирлица, заговорила: – Глеб Егорович… пардон, Жеглов вспомнился… Глеб Евгеньевич Котельников, 38 лет, актер труппы Народного дома, псевдоним – Глебов-Котельников. Тот самый изобретатель парашюта в будущем, которого не будет.
Руслан моргнул.
– Откуда дровишки?
– Как откуда? Ты сам мне о нем вчера рассказал.
– Я назвал только имя и фамилию. И уж точно не называл его творческого псевдонима.
– Мой любимый, но несообразительный муж, здесь нет Интернета, но есть такая вещь, как телефон. А там, где есть телефон, – есть и телефонная книга, в которой обладатели указанных аппаратов перечислены в алфавитном порядке. Достаточно позвонить, уточнить, где он работает, под видом журналистки, а потом позвонить в Народный дом и уточнить уже там остальные сведения.
– Надеюсь, ты еще ничего не сказала ему?
– Пока ничего. Руслан, мы же после капитана договорились: любые вмешательства в ход истории – только после обсуждения с тобой. Так что не переживай. У меня сейчас более серьезная проблема.
– Какая? – насторожился Руслан.
– Я не могу писать этим проклятым пером! Я уже вся в чернилах!
– А почему ты «Паркер» не купила?
Юля замерла:
– А что, он уже есть?
Руслан кивнул. Юлино лицо приобрело особое выражение, свойственное человеку, который понял, что он лопухнулся. Если бы действие происходило в американском мультике, Юлины уши сейчас превратились бы в ослиные.
Добила ее Аня. Дочка подошла и сладким голоском пай-девочки сказала, протягивая карандаш:
– Возьми, мамочка, я думаю, тебе будет удобнее.
Руслан расхохотался и обнял жену и дочку за плечи:
– Девчонки, я вас люблю!
Те три дня, что Юля потратила на войну с чернилами, Руслан провел на фабрике Фрезе, вместе с жестянщиками изготавливая пробные канистры. И вот они готовы.
Из толстой жести – или здешняя жесть толще привычной, – блестящие золотистыми боками, на которых вытиснуты крестовые штамповки для жесткости и выдавлено слово «Фрезе». Петр Александрович порывался было добавить сюда еще и «Лазаревич», но Руслан отказался. Не он придумал, не он сделал – так какой смысл?
От обычных канистры отличались разве что более острыми гранями – все-таки их не штамповали, а паяли – и расцветкой. Нет, не золотой, их должны были покрасить свинцовым суриком, который по цвету больше походил на жидкий огонь. Но это потом: Руслану хотелось похвастать Фрезе пока еще красивой канистрой.
Фабрикант стоял в гараже, рассматривая уазик.
– Вот, Петр Александрович, ваши первые канистры.
Фрезе мельком глянул, но радости на его лице не появилось. Он о чем-то глубоко задумался.