Дживс и свадебные колокола
Шрифт:
– Да, наверное. – Она глубоко вздохнула. – Берти…
– Да?
– Знаешь, вчера, когда я… нечаянно наткнулась возле корта на вас с Амелией…
– А, я могу объяснить! Ты, наверное, подумала, что я жуткий мерзавец, мы же с Вуди лучшие друзья, но…
– Все нормально. Вуди мне уже объяснил. Я понимаю.
– Слава богу… Не хочется, чтобы ты меня считала таким человеком, который способен…
– Берти!
– А?
– Помнишь ту неделю во Франции?
– Ну еще бы. Классно повеселились. У меня никогда не было сестры, но я думаю, если бы была, мы бы вот так же отлично проводили время.
Наступило
– Там еще много пирога осталось. Хочешь, отрежу кусочек?
Джорджиана присела на скамью и вежливо помахала рукой:
– Что-то аппетит пропал.
– Я заметил вчера за ужином.
Я устроился на краешке скамьи с другого конца.
Джорджиана устремила на меня задумчивый взор карих глаз и вдруг улыбнулась.
– Берти, долго еще ты собираешься продолжать этот маскарад?
– Только до воскресенья. Потом мы с Дживсом вернемся в Лондон. К тому времени, надеюсь, Вуди с Амелией зароют топор войны, а вы с Венаблзом объявите день. Больше нам тут делать будет нечего.
Наступило еще одно молчание.
– Берти, хоть бы тебя не разоблачили! Я понимаю, ты очень умный, но все-таки…
– Умный?! Такого обо мне еще никто не говорил! Всегда последний в классе, шапку с ослиными ушами носил, не снимая.
– Мы же не в школе. А ум бывает разный. Помнишь, в Сан-Рафаэле ты мне говорил, что составляешь программу состязаний в «дротики» у себя в клубе?
– В клубе «Трутней»? Ну да, составляю, а что?
– Расскажи, как ты это делаешь.
– Ну для начала надо вспомнить, у кого больше шансов на победу, и записать игроков по порядку. На каждого проставить размер ставки. Только надо еще добавить маржу для клуба. Тогда, если только все не поставят на фаворита, клуб в любом случае останется с прибылью, около пяти процентов от общей суммы ставок. На эти деньги потом всем устраивают угощение.
– А если кто-нибудь вдруг поставит громадную сумму?
– Надо ее раскидать по другим участникам. Например, если Боко Фитлуорт поставит пятерку на Бинго Литтла, и я рискую потерять пятьдесят фунтов, то я добавлю процент по ставке на Пуффи Проссера, и процент для Бинго понизится.
– Я уже запуталась… Но на практике все это работает?
– Пока работало. Честный Сид Вустер. А спорим, ты всегда была отличницей по всем предметам?
– Ничего подобного. – Она засмеялась, мелодично так. – Раз в жизни получила приз за отличные успехи – по кулинарии!
Я не придумал, что на это сказать. Надвигалась очередная пауза. Странное дело: мы с Джорджианой то перебрасывались репликами, словно комические ирландцы в водевиле, то застревали в паузе, как в патоке, вроде тех, что закатывают актеры, играя «Гамлета», чтобы дать зрителям время на раздумья.
– Насчет Вуди с Амелией, – сказал я. – Может, ей было бы полезно увидеть, как он отвергает авансы другой девушки? Тогда бы она поняла, что он ей всецело предан и по сторонам не смотрит.
– Может быть. Амелия – человек непростой. Я ее люблю как сестру, но она довольно своенравная. А иногда просто упрямая.
– Но если она увидит, что какая-нибудь неотразимая красавица гладит его по рукаву и восхищается напропалую, а он холодно ее отвергает…
– Предлагаешь еще раз позвать на чай тех девиц из деревни?
Джорджиана знакомым жестом расправила складки летнего
– Базука! – выкрикнул я.
– Что?
– Ну тот грек завопил, когда…
– Ты хочешь сказать – эврика!
– Да ну? Правда хочу? В общем, у меня озарение. Давай ты, Джорджи, подъедешь к старине Вуди? Не надо крайностей, просто нежно дотронуться до рукава, прощебетать пару милых пустяков… А Вуди отвечает: «Прости, Джорджи, старушка, ты мне дорога, но сердце отдано другой». Тут на сцену выходит Амелия, все видит и думает: «Он надежен как скала! Если уж он смог устоять перед Джорджианой, устоит перед кем угодно». Тут звенят свадебные колокола, и все счастливы.
– Берти, если Амелия увидит, что я строю глазки Вуди, она меня растерзает. Это будет уже не просто избиение младенцев на теннисном корте, она меня в порошок сотрет.
– Так ведь ты ей потом все объяснишь! И вообще ты выходишь за Венаблза, какие после этого могут быть сомнения?
Джорджиана встала.
– Да уж, после этого никаких сомнений.
– Так поможешь?
В нашем разговоре уже было столько пауз, как на собрании монахов-цистерцианцев строгого обряда, если у них бывают собрания, так что еще одна меня не удивила.
– Берти, – сказала наконец Джорджиана. – Мне на той неделе надо возвращаться на работу, в Лондон. Наша контора переезжает, поэтому меня и отпустили на несколько дней. Все это время я работала у себя в комнате.
– Серьезно? А что за книга? Очередная халтура от нареченного?
– Нет, на этот раз роман. Кстати, неплохой. Я попрошу, тебе пришлют экземпляр. Это любовная история, но пишет мужчина.
– Ух ты, редкий случай.
– Очень.
Джорджиана уже встала со скамьи и секатор прихватила, но почему-то не ушла, а смотрела на меня вроде как удивленно.
– Ты очень добрый, правда?
– Я?
– Ну да. Столько сложностей ради того, чтобы помочь другу. И еще я видела, как ты разговариваешь со слугами. Миссис Тилмен говорит, они все от тебя в восторге. Сказала: «Мистер Уилберфорс настоящий джентльмен».
– Да она и сама довольно славная.
Джорджиана все еще медлила. Стройная фигурка, корзинка в руках, печальный взгляд… Куда делась прежняя Джорджиана с огнем в глазах и горячей любовью к креветкам? Новая версия напоминала леди Шалотт [33] , если я не перепутал имя.
33
Трагический персонаж поэмы Альфреда Теннисона «Леди Шалотт».
Вдруг случилась очень странная вещь. Огромные глаза наполнились слезами, и в следующий миг слезы перелились через край.
Джорджиана закрыла лицо рукой, быстро отвернулась, прошептала:
– Пойду дальше работать, – и убежала.
Я подавил порыв броситься за ней и утешить. Признаюсь, давить было нелегко: фамильная честь Вустеров велит, увидя девушку в слезах, по крайней мере предоставить ей плечо и похлопать по спине.
Я понятия не имел, с чего вдруг такой водопад, но инстинкт подсказывал не лезть не в свое дело. Тяжелым шагом, словно труженик, возвращающийся с пашни, я побрел к черному ходу.