Джо 2
Шрифт:
— Ах, Джо… — еще одна улыбка, — Ну почему ты такой подозревающий? Ну вот как ты можешь говорить такие ужасные вещи мне в лицо… после того, что между нами было?
— Непринужденно! — фыркнул я, — Как некоей хитрой богине, которая, помимо своих приличных целей, преследовала еще куда более личные. И неприличные.
— Кто бы говорил о приличиях! — тут же фыркнула лежащая на мне молодая женщина, — Отъявленный мошенник и, как оказалось, развратник! Страшный развратник!
— Попробуй это повторить без вот этой широкой улыбки, Саломея, — дернул щекой я, — Или мне тебя по-другому назвать?
— Только так! — по мне забарабанили ладошками, — Только так и никак
Точно, теперь предстоит всю жизнь делать вид, что я ничего не знаю об одной хитрой богине, которая тихо-мирно выращивала себе апостола, чтобы потом всласть побродить по этой земле, не скованной никакими ограничениями. Увы, красота имеет привычку привлекать взгляды и, стоило Лючии отвлечься, как из её дорогой Саломеи сотворили верховную жрицу. Может, как компромисс, может действительно потому, что красота девушки казалась простым смертным «святой», не суть важно. Куда интереснее то, что апостол, человек, в котором может находить своё воплощение сама богиня, оказался заперт в золотой клетке, где за ним ежедневно следили десятки глаз.
Совместить приятное с полезным? Почему бы и нет?
Чистка, несмотря на то что еще шла, уже удалась на славу. Ковен чародеев, уличенный… нет, совсем не в призыве демона, дабы тот сожрал душу невинного меня, а в агрессии на действующего члена Школы Магов, советника ректора по общим вопросам, некоего фамильяра Шайна, был адово покаран Лючией лишением магии. Всей. Разряженные в цацки маги, спровоцированные нами, в один момент оказались дряхлыми развалинами, не способными даже добыть искру из пальца. Богиня оставила им срок их жизни, но забрала всё остальное.
Почему? Зачем? Да потому, что лишить этих козлов постов, отправив в башни, стало бы полумерой. Они бы живо нашли себе ставленников, да продолжили своё черное дело, к тому же, выбрав Школу своей целью. Это не нужно было никому, проблему нужно было решить быстро и жестко. С моей помощью это было сделано. Ну… с моей и Шайна.
Кот отработал на все сто процентов. Сблизился с Базилиусом Виртом, рассчитывающим получить на меня рычаг влияния, «предал» в нужный момент, прибежав под иллюзией к Солимвуру, которого купил с потрохами рассказом о том, что мы с ним пришельцы из другого мира… а затем еще и отхватил от всего ковена, давая Лючии повод покарать всю эту многогрешную группу уродов. Просто? Безыскусно? Разумеется. Зато эффективно и очень… внушительно для тех, кому нужно внушить правильные мысли. Всё-таки, далеко не каждый день Гильдия Магов лишается целой кучи могущественных начальников, решивших, что их руки развязаны во всех отношениях.
Ах да, есть еще Мойра, которую… пристроили. Ну да, нельзя просто крутиться в башне, где Лючия и Саломея празднуют свою победу, топчась на теле некоего Джо. Нельзя сказать, что я прямо был против, закрывался ладошками и кричал «Нет, нет!! Только не туда!». Мне, как главному герою, пережившему и претерпевшему множество мук и лишений, полагался отдых… своеобразный, конечно, но отдых.
У поцелуя был вкус компота и разврата.
— Готовься, волшебник, — шепнула Саломея, вновь соскальзывая с меня и кровати, — Они уже близко.
Было… даже жаль, что наше время подходит к концу. Саломея, когда в ней пребывала богиня (ну, и не только она) превращалась в очень приятную девушку, чья красота и характер заставляли меня чувствовать себя влюбившимся подростком. Временами, это ощущение пропадало, временами накатывало так, что я чувствовал себя на седьмом небе от счастья, но… это была лишь иллюзия, добровольно принятая на себя двумя древними существами, каждое из которых
Вся прелесть в мимолетности.
— Если будешь продолжать философствовать, глядя на мой зад, то с тобой может случиться что-нибудь страшное, Джо, — промурлыкала высунувшаяся в окно девушка, — Это тело — не единственное, что есть в моем распоряжении!
— Хочу задать глупый вопрос, — поднялся я с кровати, — А сама Саломея… не против всего этого?
— Она втюрилась в тебя как кошка с первого взгляда! — фыркнула богиня в смертной оболочке, — Но понимает, что вам не по пути. Ты старый опытный лжец, вор, негодяй и лицемер, милый мой Джо, а Саломея — нежная девушка, не видевшая ни грана мира. Ну, теперь уже кое-что видевшая, развратная ты скотина, но вовсе не то, о чем она мечтала всю жизнь! Так что нет, мы обе были… не против. Кстати, ты уверен в Крико? Он точно сумел создать нужное впечатление?
— Поверь, — злобно ухмыльнулся я, надевая штаны, — Крико ненавидит, когда ему мешают спать. А мы мешали. Еще как мешали.
Запертый в плену пугнус, которому мешают спать весьма характерными звуками. День, ночь, утро, вечер. Разумеется, когда Крико нашёл заботливо сочиненную для него лазейку, он тут же бросился стучать старушке Лонкабль… обо всем, но особенно — о звуках и их авторах.
Небрежно одевшись, я подошел к окну, облокачиваясь на него и приобнимая за талию тут же прильнувшую ко мне девушку. Очень вовремя, как раз в нужный момент, когда из-за частокола, на небольшой пригорок, выбралась Тиара Лонкабль в сопровождении Крико и трех солидных бородатых мужиков в фиолетово-золотых рясах. Зрелище слабоодетых нас в окошке, обнимающихся и определенно выглядящих так, как будто сношались всё утро без перерыва на завтрак, было настолько однозначно, что этим людям даже не пришлось друг у друга интересоваться, видят ли они одно и то же. Определенно видели. Счастливую как поросенок верховную жрицу, которую определенно порочили, причем долго, уверенно и с огоньком.
Шум разразился — мама не горюй! Мне грозили всеми земными карами, половиной небесных, божественной интервенцией Лючии (та, имевшая всё утро небожественную интервенцию от Джо, мелко хихикала рядом), адом и израилем. Наконец, когда лютование четырех престарелых верующих уже было готово перерасти в осыпание башни боевыми заклинаниями от вытащившей жезл Лонкабль, я запустил крохотный ритуальчик, передающий сигнал в далекое далеко… которое тут же отреагировало.
Небольшим отрядом зеленокожих существ, высыпавших из телепортационного покоя моей башни, и тут же взявших атакующий курс на четверку богослужителей. Существа были задорными, громкими, они кричали вопросы, размахивали пишущими принадлежностями и даже чем-то похожим на волшебную кинокамеру, которая была тут же наведена на принявшуюся улыбаться и махать ручкой Саломею. Одно из них, увенчанное двумя солидными пуками оранжево-рыжих волос, было особенно активно.
Такого афронта богослужители не ожидали никак!
Гоблины-журналисты теснили святых отцов, толпились вокруг них, задавали очень богохульные вопросы и, хуже всего, запечатляли то, что видят, особенно слова Саломеи Батьковны, весело орущей о том, что она познала мужчину, ей очень понравилось, и вообще у неё любовь. Стоящий рядом я, отсвечивающий рядом засосов, служил живым доказательством, да еще и обнимал «святую» так, что не оставалось ни малейших иллюзий на тему ушедшей (или отброшенной) святости.