Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 15
Шрифт:
Пожилой джентльмен. Знаете, и я тоже. Какое-то такое… родственное чувство. Первородный грех, вероятно. Прощайте!
Уходит, поглядывая на дымок от своей сигары и тихонько улыбаясь. Мэтт смотрит ему вслед, растроганный его добротой.
З а н а в е с падает.
ЭПИЗОД ПЯТЫЙ
Прошел
Жена. Капитан, вы же прямо пророк! До чего было паршиво, когда мы выезжали из Ашбертона, а сейчас какая погодка — прелесть! (Ест.)
Капитан. Старому моряку — да не разобраться с погодой — этого, сударыня, не бывает. (Пьет.)
Жена. Я утром Пинкему так и сказала: «Верь, — говорю, — капитану», правда, папочка? (Лукаво.) Я-то, положим, и сама знала, — мозоли у меня нисколечко не болели.
Сестра. Это неприлично, Фанни.
Жена. Ну вот еще! У кого нет мозолей, скажи, пожалуйста? Скушай еще розанчик, Долли, и не расстраивайся. Не налегай ты так на крем, папочка, — и то уж глаза у тебя, смотри, какие желтые.
Лавочник. Когда я только приехал в Девоншир, я мог полфунта крема за один раз усидеть.
Жена. Да, и на всю жизнь испортил себе характер.
Лавочник. Долли, разве у меня плохой характер?
Сестра. Так себе, Джемс.
Лавочник. А по-вашему, капитан?
Капитан. Для жены, может, и плохой. А вне лона семьи вы сущий херувим.
Жена. Ах, капитан, почему вы так ненавидите женщин?
Капитан. Прирожденный холостяк, сударыня.
Жена. С женой в каждом порту, а?
Сестра. Фанни! Право же, это неприлично. И так старомодно!
Капитан. Вы тоже так считаете, сударыня?
Жена. Вы уж не расстраивайте Долли, капитан. Ой! Жук! Вон у меня на юбке! Непонятный какой-то: я таких никогда не видела.
Капитан. Ну так убейте его.
Жена. Почему?
Капитан. Всегда надо убивать, что непонятное.
Жена (сбрасывает жука с юбки). Да это просто божья коровка — бедняжечка! Сыграйте нам, капитан.
Капитан извлекает протяжный вопль из своего концертино.
Ой! Кто это?
Mэтт,
Mэтт. Здравствуйте! Простите, не можете ли вы мне указать, как пройти в Бови?
Лавочник. В Бови! Далеконько же вам идти, сэр, — миль двенадцать, когда не больше.
Mэтт. Да что вы! Неужели?
Лавочник. Сперва вниз через Понсуорси на Уайдкомб, потом опять вверх, потом налево, а там еще спросите.
Mэтт. Понимаю. А будет там кого спросить?
Лавочник. Навряд ли.
Капитан. Много наловили, сэр?
Mэтт (открывает корзинку). Восемь. Не очень крупных.
Жена. Ах! Славненькие какие! А уж вкусные!
Mэтт. Разрешите вам предложить?
Жена (жеманясь). Ах, что вы, мне совестно, — такая любезность!
Капитан. Не отказывайтесь, миссис Пинкем. Здешние форели, да после хорошей прогулки, — пальчики оближешь!
Сестра (свысока). Слишком, я бы сказала, любезно со стороны незнакомого.
Жена (вдруг решившись). Ну и что ж такого, если от чистого сердца. Дай-ка мне «Дэйли Мейл», папочка, я их заверну. И большое вам спасибо. Премного обязана.
Mэтт. Вот и прекрасно. (Передает ей рыбу.) Погода как разгулялась! Вы издалека?
Лавочник. Из Ашбертона — десять миль.
Mэтт. Что у вас там слышно о бежавшем заключенном?
Лавочник. А что такое? Я уж два дня газет не читал.
Жена. Неужто еще один сбежал? Страсти какие!..
Mэтт. Позавчера ночью. Скрылся в тумане.
Сестра. Я прямо вся дрожу, как подумаю, что кто-то из этих ужасных людей разгуливает на свободе. Спать нельзя спокойно!
Капитан. Да вы не волнуйтесь так уж очень, дамочка. Долго ли ему еще гулять-то!
Жена (просматривая газету). Смотри-ка! Это, оказывается, тот самый, что убил бедного сыщика в Хайд-парке! Вот негодяй! Тут написано, что его уже два раза чуть не поймали.
Мэтт все время внимательно смотрит на них, но еще внимательней посматривает на булку и старается занять такое положение, чтобы удобней было ее присвоить.
Лавочник. Все должны помогать, чтобы его скорей поймали. Это же форменный разбойник. И зря ему на суде мирволили. Я этой девке ни в одном слове не верил.
Сестра. Еще бы поверить!
Лавочник. И ему самому тоже. Чего они туда ночью забрались? Ясно, не за хорошим делом! В лондонских парках, говорят, черт-те что творится.