Джон Рональд Руэл Толкин. Письма
Шрифт:
На первый взгляд «Послание к Коринфянам» I х.12–13[314]
здесь не подходит — разве что «перенести искушение» означает сопротивляться ему, пока ты еще свободен действовать и распоряжаешься собственной волей. Я скорее задумываюсь о загадочном последнем прошении молитвы «Отче Наш»: «И не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого». Моление против чего-то, что случиться не может, бессмысленно. Всегда существует возможность, что ты окажешься в ситуации за пределами твоих сил. В этом случае (как мне кажется) спасение от гибели будет зависеть от чего-то вроде бы не имеющего отношения к делу: общей праведности (и смирения, и милосердия) жертвы. Я в этом случае избавление не «подстроил»: оно снова вытекает из логики повествования. (У Голлума был шанс раскаяться и отплатить за великодушие — любовью; и на лезвии бритвы
Да, Фродо «потерпел неудачу». Не исключено, что после уничтожения кольца последняя сцена практически изгладилась из его памяти. Однако приходится посмотреть в лицо правде: в конечном счете в этом мире воплощенные создания силе Зла до конца сопротивляться неспособны, какими бы «хорошими» они ни были; а Сочинитель Повествования — не один из нас.
Боюсь, что у меня ощущение точно такое же — мне пришлось публиковать это все вверх тормашками и в обратном порядке; а после великого краха (когда зримо воплощенное Зло перестало существовать) до Владычества Людей (или просто Истории), к чему все это и вело, мифологические и эльфийские легенды Древних Дней уже не те. Но, возможно, если в итоге их прочтут от начала к концу в правильном порядке, обе части только выиграют. Я не пишу «Сильмариллион», он давно уже написан; но пытаюсь измыслить способ и систему для приведения легенд и анналов в пригодную для публикации форму. И при этом я еще по уши завален всякой другой работой.
192 Из письма к Эми Рональд 27 июля 1956
Я тут как раз получил еще одно письмо на тему провала Фродо. Похоже, мало кто обращает внимание на эту подробность. Но, исходя из логики сюжета, неудача эта, как событие, отчетливо неизбежна. И уж конечно она — событие куда более значительное и реальное, нежели обычный «сказочный» финал, где герой оказывается непобедим! Для добрых, и даже праведных, существует возможность оказаться перед лицом силы зла настолько великой, что справиться с нею они не в состоянии — сами по себе. В данном случае миссия (не «герой») увенчалась победой, потому что благодаря жалости, милосердию и прощению обид возникла ситуация, в которой все было исправлено, а несчастье — предотвращено. Ган-дальв явно это предвидел. См. т. I стр. 68–69[315]
. Разумеется, он вовсе не имел в виду, что надо быть милосердными, потому что оно может пригодиться впоследствии — тогда это уже не будет милосердие или жалость, ведь они на самом деле присутствуют только там, где противоречат здравому смыслу. Планировать — не нам! Но нас убеждают, что нам самим должно проявлять непомерное великодушие, если сами мы уповаем на непомерное великодушие, выраженное в том, что нам самую малость облегчат последствия наших собственных сумасбродств и заблуждений — или вообще от них избавят. Атакое милосердие в этой жизни порою случается.
Фродо заслужил высшие почести, поскольку истратил всю силу своей воли и тела до капли, и этого как раз хватило, чтобы довести его до назначенного рубежа, и не более. Мало кто другой, а, возможно, и никто другой из его современников не дошел бы так далеко. А затем происходящее взяла на себя Иная Сила: Сочинитель Повествования (и я имею в виду отнюдь не себя), «та неизменно наличествующая Сущность, что всегда присутствует и никогда не упоминается» (как сказал один из критиков). См. т. I стр. 65[316]
. Третий (и последний) из толкователей данной проблемы несколько месяцев назад обозвал Фродо негодяем (которого следовало вздернуть, а не чествовать), да и меня заодно. До чего грустно и странно, что в наши недобрые времена, когда ежедневно люди доброй воли подвергаются пыткам, «промыванию мозгов» и оказываются сломлены, кто-то может быть столь воинствующе ограничен и самоуверен.
Я не думаю, что Уолтер де ла Map забредал в мои владения, что бы вы под этим ни разумели: читал ли он мою книгу до
193 Из письма к Теренсу Тиллеру 2 ноября 1956
Тиллер, автор и режиссер-постановщик инсценировки «Властелина Колец» на третьем канале Би-би-си (см. ), спрашивал у Толкина совета по поводу «говоров» для второго сериала из шести эпизодов книги, основанных на «Двух крепостях» и «Возвращении Короля».
Если под словом «говор» подразумевается, как обычно в непрофессиональной речи, «более-менее последовательные изменения гласных/согласных по сравнению с «нормативным» английским»: я бы сказал, что, в случаях, о которых вы запрашиваете, никакие различия произношения вообще не нужны и нежелательны. Так, например, возможно, лучше было бы избегать определенных, реальных или условных, характеристик современного английского «просторечия» в передаче речи орков, как, например, «проглатывание» «h» (в тексте, как мне помнится, буквы «эйч» не опускаются, причем сознательно).
Но, разумеется, для большинства людей «говор», как он определен выше, ассоциируется также с впечатлением от иной интонации, артикуляции и темпа. Вам, видимо, придется прибегнуть к этим средствам, чтобы речь орков зазвучала отвратительно!
Я не сомневаюсь, что, будь эта «история» реальной, всех, кто говорит на В[сеобщем] наречии, отличало бы свое, характерное произношение, разное в зависимости от места, народа и общественного положения, но когда в роли В.н. выступает английский, передать это не представляется возможным — да (как мне кажется) и не нужно. Я обращал самое пристальное внимание на те речевые характеристики, что в данном случае допустимы: в лексике, оборотах речи и т. д.; и сомневаюсь, что возможно добавить что-то еще, разве что отдельно взятый актер выразит свое восприятие персонажа через тон и стиль.
Поскольку у источника В. наречия стоит Минас Тирит, он для В.н. — все равно что Лондон для современного английского, своего рода эталон! Ни у кого из его обитателей никаких «особенностей произношения» быть не должно — в том, что касается гласных и т. д.
Рохиррим, вне всякого сомнения (как и наши древнеанглийские предки на сходной стадии культурного и общественного развития) говорили, по крайней мере, на своем языке, более медленно и более отчетливо проговаривая звуки, нежели современные «городские жители». Но я думаю, когда они используют В.н., как практически всегда они и поступают (в силу очевидных причин), вы не ошибетесь, если у вас они заговорят на образцовом м[инас]-т[иритском]. Возможно, даже на слишком правильном, поскольку для них это — неродной язык и в их устах звучит несколько медленнее и более выверенно, нежели в устах носителя. Но на эту тонкость можно смело махнуть рукой; кроме того, не всегда она и уместна: Теоден , например, родился в Гондоре, и в дни его отца в Золотом Чертоге говорили на В.н. («Возвращение Короля», стр. 350)[317]
.
194 К Теренсу Тиллеру 6 ноября 1956
Сэндфилд-Роуд 76, Хедингтон, Оксфорд
Уважаемый Тиллер!
«Властелин Колец»
Я пока что успел только дважды по-быстрому проглядеть три присланных мне эпизода; но, сдается мне, для того, чтобы мои комментарии принесли хоть какую-то пользу, ответить придется «теперь или никогда». По мелочам я замечаний делать не буду. Ваши цели в создании инсценировки вроде бы вполне понятны, и (допуская, что они обладают некоей ценностью или правом на существование) не думаю, что достичь их удалось бы успешнее. Так что я всячески желаю вам, чтобы ваши усилия увенчалисьуспехом.